Каннский кинофестиваль, одно из главных культурных событий мира, в 2025 году ужесточил правила: теперь на красной дорожке запрещены как «голые» наряды, так и объемные платья. Новые ограничения объясняются необходимостью соблюдения приличий и организационного порядка. Но за этим, как отмечает Элли Виолет Брамли в своей статье для BBC, скрывается нечто большее — символическое столкновение эстетики, политики и женской автономии.
«В целях соблюдения приличий, нагота запрещена на красной дорожке, а также в других зонах фестиваля», — официально объявили организаторы.
Это заявление стало ударом по самой сути модного выражения на красной дорожке — особенно учитывая, насколько наряды с прозрачными вставками или откровенным кроем стали нормой в последние годы. Только в прошлом году, к примеру, супермодель Белла Хадид появилась в платье Saint Laurent из ткани плотностью 10 ден. Подобные образы выбирали и Наоми Кэмпбелл, и Кендалл Дженнер, и Изабель Юппер.
Многие восприняли нововведения Канн как часть более широкой волны культурного консерватизма. Анонимный фэшн-аккаунт Boring Not Com, популярный в модной среде, язвительно отметил:
«Ужас! Кто-то показал сосок. Консерватизм возвращается — и это вполне реально».
Особенно резонансно это звучит на фоне борьбы за женские права. Ведь для кого-то, как, например, актрисы Роуз Макгоуэн, «голые» платья — это не провокация, а манифест свободы и силы. В то же время наблюдатели справедливо указывают на двойные стандарты:
«Обнаженная кожа запрещена на дорожке, но на экране — пожалуйста. И, как правило, это женская кожа», — пишет Boring Not Com.
Фестиваль, ранее прославившийся запретом на балетки в 2015 году, сегодня вновь сталкивается с критикой за лицемерие. Всё это на фоне факта, что в Каннах по-прежнему приветствуют Романа Полански — беглеца от американского правосудия по делу об изнасиловании несовершеннолетней.
Интересно, что под запрет попали не только откровенные наряды, но и слишком объемные платья с длинными шлейфами. По мнению организаторов, такие костюмы мешают потоку гостей и затрудняют рассадку в зале. Однако здесь встает философский вопрос: а для чего вообще существует красная дорожка?
С тех пор как Джоан Риверс в 1994 году на «Золотом глобусе» впервые задала сакраментальный вопрос «Кто на тебе?», красная дорожка превратилась в поле битвы дизайнеров, маркетологов и стилистов. Особенно это видно на примере Met Gala, где наряды — это уже не мода, а перформанс. В Каннах же, по данным The Guardian, давление брендов меньше, гонорары — скромнее, а модная свобода, казалось бы, — больше. Но, возможно, именно поэтому фестиваль стал новой «неделей моды», где внимание к одежде затмевает внимание к кино.
«Для многих мода становится важнее самих фильмов. А для фестиваля, который гордится своим киноманским статусом, это, вероятно, раздражает», — пишет BBC.
Решение о запретах было опубликовано всего за день до начала фестиваля — в момент, когда образы знаменитостей были давно подготовлены. Стилист Луис Пизано в Instagram иронизирует:
«Молимся за всех стилистов».
С ним солидарен стилист Бесович:
«Это плевок в лицо. Такое ощущение, что вы не уважаете тех, кто к вам приезжает. Особенно стилистов. Неужели нельзя было предупредить за два месяца?»
По его словам, актриса Холли Берри, известная своей любовью к откровенным нарядам, вынуждена отказаться от платья с объемным шлейфом.
«Мне пришлось изменить выбор. Но запрет на наготу — пожалуй, правильный шаг», — признала она.
Для некоторых участников индустрии запрет на объемные платья понятнее, чем табу на оголенность. Каннский ветеран Луис Пизано в интервью Vogue Business отметил, что в последние годы дорожка всё чаще забивается инфлюенсерами, намеренно выбирающими самые громоздкие наряды, лишь бы попасть в кадр.
«Они занимают максимум места. А между тем тысячи гостей пытаются попасть в зал, и образуется пробка».
Впрочем, Канны не впервые борются с этим. В 2018 году фестиваль запретил селфи на дорожке — тогда арт-директор Тьерри Фремо заявил, что это «дешево, мешает движению и портит имидж фестиваля».
Официально организаторы предупреждают: «Команды, встречающие гостей, обязаны не допускать на дорожку тех, кто не соблюдает правила». Однако, как показывает история, эти нормы применяются выборочно. В 1953 году Пабло Пикассо получил разрешение прийти в шубе, а обычного журналиста — не пустили. В 1960 году писателя Генри Миллера, несмотря на то что он был в жюри, не пустили на открытие — он отказался надеть смокинг.
Сама формулировка на сайте фестиваля говорит о том, что организаторы не прочь «создать шумиху» вокруг дресс-кода. Но, как иронизирует Style Not Come,
«По слухам, запрет не коснется настоящих звезд дорожки — моделей и амбассадоров брендов, которые приходят на фотосессию, не смотрят фильм и уезжают через черный вход. То есть, по сути, большинства».
Вероятнее всего, ограничение ударит по менее известным инфлюенсерам, в нарядах «размером с Citroën».
Если история чему-то учит, так это тому, что нарушители дресс-кодов зачастую становятся любимцами публики. В 2016 году Джулия Робертс прошлась по ковру босиком — вскоре после того, как был введен запрет на балетки. Журнал Vanity Fair назвал ее за это «любимицей Америки». В 2018 году Кристен Стюарт сняла на дорожке туфли на каблуках, заявив ранее The Hollywood Reporter:
«Если от мужчин не требуют носить каблуки и платья — с чего это требуют от меня?»
Будет ли столь же благосклонно воспринято нарушение нового запрета, особенно теми, кто «осмелится показать сосок»? Вопрос пока открыт. Но как ни странно, именно борьба с чрезмерным выражением может вновь сделать красную дорожку символом свободы — пусть и непреднамеренно.
Настоящая статья была подготовлена на основе материалов, опубликованных BBC. Автор не претендует на авторство оригинального текста, а представляет своё изложение содержания для ознакомительных целей.
Оригинальную статью можно найти по ссылке здесь.
Все права на оригинальный текст принадлежат BBC.
