Автор: Джастин Бронк — старший научный сотрудник по вопросам авиационной мощи и технологий Королевского объединённого института оборонных исследований (Royal United Services Institute, RUSI).
После почти четырёх лет боевых действий немногие аспекты войны России против Украины привлекли столь пристальное внимание западных военных, как стремительное расширение беспилотной войны. С 2023 года обе стороны задействовали на поле боя миллионы дешёвых квадрокоптеров. На отдельных участках фронта на долю этих небольших дронов сегодня приходится до 70% всех боевых потерь. Одновременно Россия использует тысячи пропеллерных дронов-камикадзе Geran-2 и Geran-3 для почти ночных дальнобойных ударов по украинским городам, тогда как Украина применяет широкий спектр собственных ударных беспилотников для регулярных атак по российским базам, заводам и объектам энергетической инфраструктуры.
Наблюдая за этими процессами, многие западные оборонные стратеги выступили с настойчивыми призывами срочно пересмотреть военные приоритеты. В июне президент США Дональд Трамп подписал указ об ускорении производства дронов. С тех пор Министерство обороны США приняло несколько политических решений, направленных на ускоренную интеграцию дешёвых беспилотников в американский арсенал, а министр обороны Пит Хегсет призвал Соединённые Штаты установить «доминирование дронов».
В частном секторе тем временем компании, работающие в сфере программного обеспечения и искусственного интеллекта и сделавшие ставку на развитие беспилотных военных технологий, — такие как Anduril, Palantir и Shield AI — наперегонки стремятся получить новые прибыльные оборонные контракты.
Нет сомнений в том, что малые беспилотные авиационные системы принципиально изменили характер пехотного боя. При этом армия США и другие компоненты американских вооружённых сил отстают в этих возможностях — а что ещё более тревожно, в технологиях противодействия дронам — по сравнению с российскими и китайскими силами.
Однако предположение о том, что массовая закупка дронов с элементами искусственного интеллекта укрепит оборону США против Китая, является ошибочным. Во-первых, уроки войны на Украине — изматывающего и во многом тупикового конфликта между двумя преимущественно сухопутными армиями — часто не применимы напрямую к другим типам войн. Реалии китайского военного арсенала и вероятный характер любого потенциального конфликта в Индо-Тихоокеанском регионе означают, что исход такого столкновения будет определяться совершенно иными факторами.
Несмотря на то что Китай располагает крупнейшей и наиболее развитой в мире индустрией производства дронов, на практике Пекин делает приоритетную ставку на пилотируемую военную технику. Каждый год Народно-освободительная армия Китая получает ошеломляющее количество современных и высокоэффективных боевых самолётов, крупных боевых кораблей, а также передовых ракетных систем наземного, морского и воздушного базирования. Если Соединённые Штаты чрезмерно сосредоточатся на разработке и закупке дронов, они рискуют утратить своё и без того ограниченное преимущество над НОАК в высокотехнологичных возможностях ВВС и ВМС, которые будут доминировать в любом конфликте в Индо-Тихоокеанском регионе.
Почему дроны доминируют на Донбассе
В последние годы как военные аналитики, так и руководители оборонной промышленности сосредоточились на «уроках», которые западные армии якобы должны извлечь из успешной обороны Украины против России. Одним из следствий этого интереса стало перенасыщение рынка новыми оборонными продуктами и технологиями, которые активно продвигаются западным военным как «трансформационные», основываясь на расплывчато описанном боевом применении на Украине.
На практике многие из этих систем — особенно дроны западного производства, разработанные технологическими стартапами, — оказались неэффективными или вовсе потерпели неудачу на поле боя из-за повсеместного радиоэлектронного подавления (как со стороны России, так и со стороны Украины) и тяжёлых условий эксплуатации.
Однако более серьёзная проблема заключается в том, что война на Украине обладает целым рядом характеристик, которые не будут применимы к конфликту между США и Китаем в Индо-Тихоокеанском регионе. Продолжающееся сухопутное вторжение России привело к формированию слабо укомплектованных линий фронта протяжённостью более 600 миль — от Харьковской области на севере до Херсона на юге. Ни одна из сторон не добилась господства в воздухе, что сделало авиацию значительно менее значимой, чем в большинстве других современных конфликтов.
После того как российские и украинские бронетанковые соединения и другие элитные части понесли катастрофические потери на ранних этапах войны, ни одна из сторон с середины 2023 года не способна проводить масштабные манёвренные операции с применением всех родов войск. В результате обе армии вынуждены опираться на небольшие пехотные подразделения с приданной танковой, артиллерийской и беспилотной поддержкой, которые ведут медленные разведывательно-наступательные действия через минные поля против укреплённых оборонительных линий. Продвижение в обе стороны происходит крайне медленно и сопровождается большими потерями.
В этих условиях короткодействующие, лёгкие, дешёвые и массово производимые квадрокоптеры оказались исключительно эффективными. Особенно по мере того, как традиционные артиллерийские и реактивные боеприпасы и пусковые установки становились всё более дефицитными, обе стороны начали использовать дешёвые дроны для нанесения потерь противнику и срыва его снабжения и тактических перемещений в радиусе примерно 10–20 километров от линии фронта.
К 2024 году боевые действия на передовой действительно стали определяться всё большим количеством дронов и постоянным внедрением новых технологий — таких как дроны с оптоволоконным управлением и ИИ-ассистированное наведение на конечном участке траектории. Средства противодействия дронам — сетки, радиоэлектронное подавление, специализированные дробовые и пушечные боеприпасы — также приобрели критическое значение и продолжают быстро эволюционировать. Однако многие активные системы защиты от дронов в Украине работают на пределе возможностей из-за растянутого характера фронта и постоянного истощения ресурсов.
Тем не менее именно расширение беспилотной войны не стало тем фактором, который в 2024–2025 годах помешал украинским силам удерживать ключевые позиции. Куда более серьёзную угрозу представляют сотни тяжёлых планирующих авиабомб, которые Россия еженедельно применяет с истребителей-бомбардировщиков Су-34. Эти боеприпасы массой от 500 до 3000 килограммов способны разрушать даже глубоко укреплённые позиции и уничтожать окопавшиеся подразделения значительно эффективнее, чем малые дроны. Украина при этом по-прежнему не располагает эффективными средствами перехвата самолётов-носителей, которые сбрасывают бомбы с расстояния более 60 километров от линии фронта.
Тихоокеанская специфика
В резком контрасте с условиями войны на Украине любой вероятный конфликт между вооружёнными силами США и Народно-освободительной армией Китая будет разворачиваться преимущественно в воздухе и на море. Боевые действия сухопутных войск, скорее всего, будут ограничены отдельными ключевыми островами — такими как Тайвань или архипелаг Сенкаку (известный в Китае как Дяоюйдао).
В этом контексте успех США будет зависеть от способности быстро и многократно наносить решающие удары с воздуха и моря в ключевые моменты и в ключевых точках. Это означает проецирование силы на тысячи километров океана в условиях противодействия многочисленным и высокоразвитым китайским ракетным, авиационным и морским угрозам. Такие операции потребуют высококвалифицированного персонала, управляющего современными истребителями, бомбардировщиками и боевыми кораблями, действующими в рамках тщательно синхронизированных совместных операций.
В Индо-Тихоокеанском конфликте дроны, безусловно, продолжат играть важную роль в наземных и амфибийных операциях. Тайвань, например, мог бы существенно выиграть от возможности развернуть сотни тысяч или даже миллионы малых дронов для отражения десантной операции НОАК. Крайне важным также станет наличие устойчивых средств противодействия беспилотникам для перехвата и подавления китайских ударных и разведывательных дронов, запускаемых с материка или с кораблей у побережья.
Однако такие беспилотные системы окажутся практически бесполезными для ВВС и ВМС США при выполнении задач воздушного прикрытия и морской поддержки, которые потребуют проецирования силы с удалённых баз, таких как Гуам.
Расстояния в Индо-Тихоокеанском регионе являются беспощадными. Главным недостатком нынешнего поколения американских истребителей — F-22, F-35 и F/A-18E/F — является не их стоимость или ограниченная численность, а сравнительно небольшая дальность действия. При боевом радиусе от 560 до 960 километров они требуют использования самолётов-заправщиков для выхода в зоны боевых действий с пригодных баз. В условиях конфликта такие заправщики будут вынуждены действовать опасно близко к китайским ракетным и авиационным угрозам.
Малые дроны не способны решить эту проблему. Даже самые дальнобойные FPV-дроны с оптоволоконным управлением, применяемые на Украине, имеют радиус действия порядка 25 километров, а большинство подобных систем обладают ещё меньшей дальностью. Иными словами, та система вооружений, которая радикально изменила характер боевых действий на Украине, окажется практически незначимой на ранних этапах конфликта между США и Китаем.
Даже если предположить, что малые дроны можно было бы быстро доставить на требуемые расстояния, ни один из типов беспилотников, применяемых сегодня на Украине, не способен эффективно защитить американские силы от китайских ударов. Пекин уже располагает тысячами высокотехнологичных баллистических, гиперзвуковых и крылатых ракет, которые будут использоваться для ударов по передовым американским базам, авианосцам, самолётам-заправщикам и другим ключевым крупным объектам. Для противодействия этим угрозам США неизбежно придётся полагаться на дорогостоящие системы ПРО — Patriot PAC-3 MSE, THAAD, SM-6 и SM-3.
Перехват сотен всё более совершенных китайских боевых самолётов также потребует огромных запасов современных ракет «воздух–воздух», включая AIM-260 JATM, AIM-174B и AIM-120D AMRAAM. Эти ракеты будут необходимы в больших объёмах независимо от того, запускаются ли они с пилотируемых истребителей или в будущем — с беспилотных систем с элементами ИИ. Малые дроны просто не способны перехватывать боевые самолёты, действующие на больших высотах и скоростях.
Проблема боевой массы
Многие типы беспилотных систем, которые могли бы быть действительно полезны в Индо-Тихоокеанском регионе, сами по себе потребуют значительных затрат. Малозаметные беспилотные боевые самолёты класса Collaborative Combat Aircraft, предназначенные для сопровождения и поддержки традиционных истребителей, по оценкам, будут стоить от 20 до 30 миллионов долларов за единицу. Даже менее амбициозные проекты, представляющие собой в основном выносные сенсоры и «грузовики» для запуска вооружений, будут стоить многие миллионы долларов.
Такие системы могут дать ощутимые преимущества, однако их невозможно массово расходовать или применять в виде «роев» из-за высокой стоимости. Их эксплуатация также потребует значительного числа технического персонала, оружейников, логистов и специалистов по охране, которых придётся отвлекать от других задач. Кроме того, подобные системы не изменят фундаментально баланс сил между США и НОАК, поскольку Китай разрабатывает аналогичные решения.
Более простые одноразовые ударные дроны, ложные цели или беспилотники радиоэлектронного подавления могут быть дешевле и выполнять важные функции в составе сложных ударных пакетов. Однако и они будут стоить сотни тысяч долларов за единицу, чтобы обладать необходимой дальностью и характеристиками. Использование ИИ для роевого взаимодействия может повысить их эффективность, но потребуемые каналы связи и вычислительные мощности дополнительно увеличат стоимость, а значит, и ограничат возможные объёмы.
Вооружения, выполняющие схожие задачи — дальнобойные высокоточные удары, ложные цели и средства подавления, — существуют уже десятилетиями в виде крылатых ракет и систем-имитаторов вроде ADM-160 MALD-X. Проблема заключается не в том, что такие средства не способны выполнять необходимые функции, а в том, что у США их попросту недостаточно.
Для Соединённых Штатов становится всё более очевидным, что серьёзный конфликт с равным по силе противником потребует совершенно иного уровня ресурсов, чем зарубежные интервенции и операции по борьбе с повстанцами последних десятилетий. В любом противостоянии с Китаем американским вооружённым силам понадобятся огромные запасы боеприпасов, запасных частей, медицинских средств и других элементов материально-технического обеспечения.
В настоящее время США испытывают серьёзную нехватку ключевых ракет дальнего действия — ударных, противокорабельных и перехватчиков, — и большинство союзников находятся в ещё худшем положении. Дополнительной проблемой является сокращающаяся и стареющая структура традиционных сил США после более чем десятилетия откладывания модернизации ВВС и ВМС в период «глобальной войны с терроризмом».
Колоссальная стоимость восстановления «боевой массы» традиционными высокотехнологичными системами подтолкнула многих аналитиков и политиков к почти отчаянным поискам решений, при которых ИИ-технологии и дроны могли бы обеспечить так называемую «дешёвую массу».
НОАК, напротив, всё чаще располагает и массой, и качеством. Несмотря на крупнейшую в мире индустрию производства дронов, Китай сосредоточен прежде всего на наращивании парка пилотируемых боевых самолётов, крупных боевых кораблей и современных ракетных систем. Военно-воздушные силы НОАК к 2030 году, по оценкам, будут располагать примерно 1 000 истребителей J-20 — основного китайского малозаметного истребителя пятого поколения.
Китай ежегодно производит сотни современных противокорабельных и дальнобойных ракет классов «земля–воздух» и «воздух–воздух», а также десятки современных эсминцев и крейсеров. Во многих ключевых параметрах, особенно в сфере ракет ПВО и ВВС, китайские системы уже начинают превосходить американские аналоги. Почти вся эта продукция поступает на вооружение НОАК, а не на экспорт, и, вероятно, будет задействована в любом конфликте вокруг Тайваня или в Восточно- и Южно-Китайском морях.
Для сравнения, хотя истребители F-35 компании Lockheed Martin производятся несколько быстрее, чем китайские J-20A и J-20S, лишь часть этого объёма закупается американскими вооружёнными силами. В 2025 году ВВС США приобрели всего 48 самолётов F-35A и планируют закупать ещё меньше в последующие годы десятилетия. Остальная часть производства предназначена главным образом для союзников США в Европе и Азии.
Истребитель следующего поколения F-47, стоимость которого, как ожидается, превысит 300 миллионов долларов за единицу, не поступит на вооружение ВВС США раньше начала 2030-х годов. Аналогичная программа ВМС США — F/A-XX — появится ещё позже, если вообще будет реализована. К тому моменту китайские аналоги нового поколения — J-36, J-XDS и J-50, уже находящиеся на стадии лётных испытаний, — вероятно, также будут приняты на вооружение. Они могут быть несколько менее совершенными по отдельным характеристикам, но, скорее всего, будут производиться быстрее и в большем количестве.
Ещё одна область, в которой китайские возможности уже превосходят американские, — это самолёты дальнего радиолокационного обнаружения и управления (AWACS). Эти самолёты являются мощными мультипликаторами силы, обеспечивая раннее предупреждение, управление боевым пространством и целеуказание на больших расстояниях. НОАК уже располагает примерно 60 современными самолётами AWACS, оснащёнными радарами с активными фазированными решётками и передовыми системами связи. Их число продолжает расти.
В то же время ВВС США имеют лишь 16 пригодных к эксплуатации самолётов AWACS — это почти полностью изношенные и устаревшие E-3G Sentry. План по их замене на Boeing E-7A Wedgetail был отменён министром обороны Питом Хегсетом в июне 2025 года из-за опасений по поводу перерасхода средств, задержек и уязвимости в боевых условиях. Конгресс включил 400 миллионов долларов на продолжение программы в двухпартийный законопроект о завершении бюджетного кризиса, однако даже если программа сохранится, она, вероятно, будет сокращена и столкнётся с серьёзными задержками.
Это означает, что Соединённые Штаты столкнутся с дефицитом воздушных сенсоров, сетевых возможностей и управления боем по сравнению с Китаем как минимум на десятилетие. Обе страны развивают космические системы наблюдения и связи, однако они пока не способны заменить возможности AWACS.
Неприятная реальность заключается в том, что простых решений проблемы растущей авиационной, морской и ракетной мощи Китая в Индо-Тихоокеанском регионе не существует. США в подавляющей степени полагаются на свои ВВС и ВМС для сдерживания китайской агрессии против Тайваня и в других регионах. Быстро перестроить всю структуру объединённых вооружённых сил под принципиально иную модель невозможно.
Попытка масштабно воспроизвести украинский опыт с упором на дроны не решит проблему. Американским военным и политическим руководителям следует сосредоточиться на устранении всё более серьёзных пробелов в существующих традиционных воздушных и морских силах. Для этого у Вашингтона практически нет альтернатив срочным и масштабным инвестициям в расширение производственных мощностей и ускоренную закупку уже существующих дальнобойных ракет «воздух–воздух», «земля–воздух» и «воздух–поверхность», а также самолётов F-35, F-47, B-21 и атомных ударных подводных лодок.
Устранение этих критических дефицитов потребует либо значительного увеличения оборонного бюджета — что маловероятно в текущих условиях, — либо серьёзных сокращений в других компонентах вооружённых сил. Но если США не смогут сохранить превосходство в воздухе и на море над ключевыми спорными районами, остальная структура их вооружённых сил окажется неспособной обеспечить значимую боевую мощь против Китая в любом конфликте в Индо-Тихоокеанском регионе.
Миллионы квадрокоптеров и десятки тысяч дронов-камикадзе не позволили ни России победить Украину, ни Украине — Россию. Даже если Пентагон приобретёт сопоставимые возможности, они не изменят стремительно ухудшающийся баланс сил США с Китаем в Индо-Тихоокеанском регионе — независимо от того, насколько впечатляюще рои дронов с искусственным интеллектом выглядят на презентационных слайдах.
Статья, размещенная на этом сайте, является переводом оригинальной публикации с Foreign Affairs. Мы стремимся сохранить точность и достоверность содержания, однако перевод может содержать интерпретации, отличающиеся от первоначального текста. Оригинальная статья является собственностью Foreign Affairs и защищена авторскими правами.
Briefly не претендует на авторство оригинального материала и предоставляет перевод исключительно в информационных целях для русскоязычной аудитории. Если у вас есть вопросы или замечания по поводу содержания, пожалуйста, обращайтесь к нам или к правообладателю Foreign Affairs.
