Несмотря на то что Израиль столкнулся с экзистенциальной угрозой, эксперты считают удар по ядерной программе Ирана нарушением международного права. Профессор Хайке Кригер объясняет, почему это так, и каким образом двойные стандарты Запада наносят вред международному праву.
— Госпожа Кригер, израильское правительство назвало свою атаку на Иран, совершённую две недели назад, превентивным ударом. При этом оно ссылается на право на самооборону. Было ли это действие правомерным с точки зрения международного права?
— В этом отношении существуют серьёзные сомнения. Прежде всего, на тот момент не было налицо непосредственного нападения со стороны Ирана, что само израильское правительство признало. А это — основное условие для применения права на самооборону. То, при каких обстоятельствах допустима даже превентивная самооборона, является предметом споров. Однако в любом случае это понятие до сих пор определяется весьма узко и требует наличия неминуемой атаки. Доступная на сегодняшний день информация на это не указывает. Например, уран в Иране ещё не достиг уровня, пригодного для создания оружия.
— Но ведь Иран годами угрожает уничтожением Израиля и произвёл около 400 килограммов высокообогащённого урана, который не может быть использован в мирных целях. Это — нарушение Договора о нераспространении ядерного оружия. Следовало ли Израилю просто ждать, несмотря на угрозу его существованию?
— Некоторые высказываются в пользу ещё более раннего применения права на самооборону — так называемого «окна последней возможности». Они утверждают, что в случае с оружием массового поражения ожидание неприемлемо, так как затем защита от атаки становится почти невозможной. Но такая правовая позиция ещё не закреплена. Единственный другой подобный случай — нападение на Ирак в 2003 году, когда США обвинили его во владении оружием массового поражения. Это обвинение оказалось ложным, и потому международное сообщество относится к этой теории скептически. Но даже если принять такую точку зрения, остаётся спорным, были ли для этого достаточные основания. Американские спецслужбы до сих пор исходят из того, что Иран ещё не занимается созданием ядерного оружия.
— Как Израиль мог бы защитить свои интересы в сфере безопасности и при этом действовать в соответствии с международным правом?
— Не стоит слишком поспешно отказываться от дипломатических усилий. Переговоры ведь велись — при участии США. Их следовало бы вести с большей решимостью. Кроме того, государства могут добиваться согласований по поводу новых юридических стандартов, например, в вопросе превентивных ударов. Но этого не происходит. В результате правовая ситуация по-прежнему остаётся неопределённой.
— В апреле и октябре 2024 года Иран выпустил ракеты по целям в Израиле. Можно ли утверждать, что израильские удары не были нападением, а частью уже существующего вооружённого конфликта?
— Иран в прошлом действительно нарушал международное право — в том числе этими актами возмездия после израильской военной операции против иранского консульства в Дамаске, а также после убийства главы «Хезболлы» Хассана Насраллы в Бейруте. Однако эти удары не могут рассматриваться как продолжающееся вооружённое нападение, которое дало бы право на самооборону.
— Израиль, безусловно, имеет право на самооборону против ХАМАС после резни 7 октября 2023 года. Эта террористическая организация поддерживается Ираном и считается его прокси в «оси сопротивления». Не даёт ли это права на самооборону против Ирана?
— Есть три аргумента против этого. Во-первых, остаются сомнения в том, является ли влияние Ирана на такие акторы, как ХАМАС или «Хезболла», юридически достаточным. Международный суд (МС ООН) требует эффективного и интенсивного контроля для того, чтобы приписать действия подобных организаций государству. Во-вторых, и в этом случае остаётся под вопросом, продолжается ли нападение. Ведь большинство этих вооружённых акторов уже нейтрализованы. В-третьих, израильская военная операция вообще не была направлена на прекращение поддержки этих прокси, а на уничтожение ядерных объектов. Это, вероятно, не соответствует принципу соразмерности в рамках права на самооборону против ХАМАС.
— Израиль и США своим действием отбросили диктаторский режим, незаконно стремящийся к обладанию ядерным оружием. Это делает мир безопаснее. Разве такой удар не является легитимным, даже если он юридически неправомерен?
— Законность — это юридическое понятие, легитимность — политическое. Правовые нормы сами по себе являются результатом политической оценки легитимности. Международное сообщество договорилось в Уставе ООН о том, что для самообороны должны быть соблюдены строгие условия. Это обусловлено и соображениями легитимности: например, опасностью злоупотреблений или эскалации. Кроме того, легитимность может касаться лишь одного конкретного случая. А международное право должно устанавливать нормы, которые действуют повсеместно. Оно не делает различий между демократиями и нелегитимными режимами.
— Тем не менее, западные политики почти не критикуют действия Израиля против Ирана. Подобная ситуация была в 2003 году при нападении на Ирак, когда США получили важную поддержку. Неужели Запад интерпретирует нормы так, как ему удобно?
— Это избирательное применение права — наряду с геополитическими конфликтами — является ключевым фактором, подрывающим легитимность международного права. Так называемый Глобальный Юг упрекает Запад в двойных стандартах — например, в связи с войной в Газе. Эти опасения западные политики должны воспринимать всерьёз. Международное право делает политическое поведение предсказуемым и создаёт стабильную среду. Поэтому особенно в интересах европейских стран добиваться соблюдения права, чтобы иметь возможность противостоять сверхдержавам вроде США, России или Китая.
— Однако ни агрессия США в Ираке, ни нападение Путина на Украину не имели последствий — вероятно, их не будет и для Израиля. Не доказывает ли это, что международное право настолько бессильно, что его можно просто игнорировать?
— Те, кто находится в слабой позиции — Украина, но и палестинцы — опираются на международное право, чтобы быть услышанными. Киев активно обращается в различные международные суды, а Южная Африка привлекла большое внимание общественности иском о геноциде в МС ООН. В целом Международный суд инициировал ряд дел, в которых защищаются общественные интересы. Это важное противодействие действиям великих держав.
— Россия также ссылалась на право на самооборону в случае с Украиной. Насколько эти два случая сопоставимы? Является ли нарушение международного права со стороны Москвы более тяжким?
— Аргументация в обоих случаях различается, поэтому сравнение возможно лишь частично. Вопросы степени тяжести могут играть роль, например, в международном уголовном праве при определении индивидуальной вины. Также для реакции третьих государств имеет значение, является ли нарушение международного права очевидным, как в случае с Россией, или существуют весомые контраргументы. Но по степени размывания запрета на применение силы и подрыва международного правопорядка оба случая серьёзны. Нападение на Украину — потому что оно является вопиющим нарушением. В случае с Израилем аргументация более сложная юридически. Но опасность эрозии велика и здесь, потому что США как западная сверхдержава позволяют себе нарушать право ради национальных интересов. Это дестабилизирует международный порядок.
— Может ли из этого случая возникнуть новая практика государств и расшириться право на превентивный удар?
— Такое развитие событий возможно. Но я предполагаю, что, как и прежде, за это в первую очередь будут выступать великие державы, а из стран Глобального Юга мы услышим множество возражений. Тогда остаётся открытым вопрос, станет ли это новым стандартом. США в одиночку не могут формировать международное право.
— Является ли нынешняя тенденция к релятивизации следствием ослабления Запада — или международное право в принципе слишком слабо и пригодно только для «геополитической хорошей погоды»?
— Это, безусловно, связано с усилением других акторов. Китай, например, стремится продвигать свою интерпретацию прав человека и вводить новые термины в резолюции. Это вызов западному пониманию международного права. С другой стороны, мы наблюдаем внутренние проблемы на Западе — рост популизма и авторитарных тенденций. Особенно в США видно, как при Трампе право часто использовалось в собственных интересах или отвергалось. Это сопровождается отступлением от определённых ценностей, которые в последние десятилетия были закреплены в правах человека. Но международное право — это не просто инструмент для «хорошей погоды». Оно по-прежнему даёт возможность формулировать несогласие с той моделью миропорядка, которую предлагают великие державы.
— Но это, например, мало помогает Украине сегодня.
— Даже если Россия оккупирует часть Украины, международное право формирует представление о том, как всё должно быть — и тем самым даёт Киеву политический рычаг. Если бы не было международного права, у слабых не было бы никакого инструмента. Но, да — это право необходимо снова и снова отстаивать и отвоёвывать.
Статья, размещенная на этом сайте, является переводом оригинальной публикации с Neue Zürcher Zeitung. Мы стремимся сохранить точность и достоверность содержания, однако перевод может содержать интерпретации, отличающиеся от первоначального текста. Оригинальная статья является собственностью Neue Zürcher Zeitung и защищена авторскими правами.
Briefly не претендует на авторство оригинального материала и предоставляет перевод исключительно в информационных целях для русскоязычной аудитории. Если у вас есть вопросы или замечания по поводу содержания, пожалуйста, обращайтесь к нам или к правообладателю Neue Zürcher Zeitung.
