Атакуемая Россией, экономически вытесняемая Китаем и оставленная без прежней поддержки Соединёнными Штатами, Европа всё ещё демонстрирует верность своим подлинным приоритетам. Например — правильному способу приготовления спагетти карбонара.
Когда в прошлом месяце выяснилось, что в магазине Европейского парламента в Брюсселе продаются банки с готовым соусом карбонара, в котором, как оказалось, используются не те ингредиенты, министр сельского хозяйства Италии Франческо Лоллобриджида отреагировал с той же торжественной серьёзностью, какую обычно приберегают для вопросов войны и мира. Как может карбонара, содержащая сливки — crema! Madonna mia! — да ещё и приготовленная из неправильного куска свинины, носить это имя? Что дальше — ананасы на пицце? Это было категорически недопустимо, негодовал популистский министр, который к тому же приходится шурином премьер-министру Джордже Мелони. Он потребовал официального расследования. Столкнувшись с экзистенциальными угрозами, континент в очередной раз продемонстрировал свой талант расставлять приоритеты — начиная с того, что не подлежит обсуждению.
Вспышка почти вулканического гнева господина Лоллобриджиды была симптоматичной: еда в Европе способна вызывать более сильные эмоции, чем почти любая другая тема. Кулинарные привычки продолжают разделять европейские страны даже тогда, когда во множестве других сфер они сблизились. На протяжении десятилетий Европейский союз кропотливо усмирял остатки националистического задора. На бесконечных саммитах 27 национальных правовых систем были приведены в соответствие, пограничный контроль упразднён, валюты слиты в одну. Но континент, сшитый договорами, остаётся разорванным рецептами.
От Дублина до Люблина и от Мальмё до Палермо европейские вкусы остались равнодушны к 70 годам европейской интеграции. Американцы едят примерно одно и то же, откуда бы они ни были родом. Но предложите голландский сыр греку или ирландское рагу испанцу — и в лучшем случае вас встретит вежливое молчание. В наши дни считается неприличным для европейца унижать соседа, который вполне может оказаться союзником в каком-нибудь важном переговорном процессе в рамках ЕС. Но отпускать колкости по поводу чужой кухни по-прежнему считается признаком здорового патриотизма. Европейский национализм мёртв. Да здравствует европейский гастронационализм!
Пищевые особенности давно используются как повод для насмешек над соседями. Немцев без особой любви называют «квашеной капустой», французов — «лягушатниками» (или «капитулянтами, поедающими сыр»), британцев — rosbifs — намёк на их грубоватую манеру готовить говядину. Политики по всей Европе прекрасно знают: унижение кулинарных способностей соседей всегда хорошо заходит у себя дома. Бывший президент Франции Жак Ширак однажды заявил, что единственный вклад Великобритании в европейское сельское хозяйство — это коровье бешенство, и добавил, что «людям, которые так плохо готовят, нельзя доверять» — что, как показала история ЕС, оказалось правдой. Покойный Сильвио Берлускони пренебрежительно отзывался о финской кухне как о наборе блюд из маринованного северного оленя. Финский ресторатор ответил ему изящной местью: пицца «Берлускони» с копчёным оленьим мясом обошла целый ряд итальянских конкурентов на фестивале пиццы в Нью-Йорке.
В вопросах кухни, как и в экономике или климате, Европу рассекает горизонтальная линия. Севернее неё — богатые, залитые дождями северяне, которые в основном готовят на сливочном масле и считаются гастрономическими бедными родственниками континента. Их «кухня», утверждают южане, — это всего лишь эффективный способ доставки калорий, соответствующий врождённой лишённости чувства юмора; кто вообще добровольно идёт в немецкий, голландский или польский ресторан? Южане же — люди оливкового масла. Итальянцы, греки и французы (которые хитро располагаются по обе стороны масляно-оливковой границы) воспринимают еду как священное действо, питающее не только тело, но и душу.
Свободолюбивые северяне с их неброской едой немало выиграли от глобализации. Достаточно вспомнить, как быстро британцы отказались от ростбифа в пользу курицы тикка масала или как немцы массово перешли на донер-кебабы. Южане же любят то, что у них есть, и стремятся это защитить. Отчасти — из-за раздражения плохими имитациями рецептов их бабушек. Скандинавы с удовольствием поливают пасту кетчупом, поляки подают макароны с клубникой (лучше не сообщать об этом господину Лоллобриджиде). Южане ответили на такую кулинарную апроприацию с особым рвением. С 1992 года ЕС ввёл правила, согласно которым некоторые продукты могут производиться только в определённых регионах: например, фету вправе делать только греки, а пармезан обязан происходить из Северной Италии. Из более чем 1500 продуктов, находящихся под защитой, свыше 70% приходятся на пять южных стран. А 10 декабря ЮНЕСКО включила итальянскую кухню в список нематериального культурного наследия человечества, сделав Италию первой страной, удостоенной такой чести. По всей видимости, признавать голландскую кухню в ближайшее время не планируется.
Европейские гастронационалистические споры особенно пикантны именно своей комичной мелочностью — это настоящий нарциссизм малых различий. Бельгийцы негодуют, что «французский картофель фри» (French fries) назван в честь соседей, учитывая их очевидное превосходство в его приготовлении. Греки настаивают, что «турецкий кофе» на самом деле греческий. Все южноевропейские страны перегоняют фрукты в крепкий анисовый напиток, который лучше всего пить на солнце; но кто способен отличить греческое узо от болгарской мастики или балканской ракии? Тем не менее каждая страна считает собственный вариант нектаром богов, а напиток соседа — чем-то сродни средству для снятия краски. Украина и Россия годами спорят о происхождении борща, каждая сторона используя претензии другой как доказательство её упрямства.
Пища для размышлений
В глобализированную эпоху, когда фотогеничная «фьюжн-еда» катком прокатывается по местным традициям, не является ли умеренный кулинарный шовинизм разумным? Лишь до определённой степени. Предписывать «единственно правильный» способ приготовления блюда или жёстко привязывать его к одному месту — значит не понимать, как вообще развивается кухня. Повара заимствуют, адаптируют и улучшают найденное. Да и сама пищевая традиция нередко оказывается выдуманной.
Карбонара, которую итальянцы сегодня столь яростно защищают, вовсе не является древним наследием. Первый известный рецепт был опубликован в 1952 году — в Чикаго. Лишь в 1990-е годы утвердилась нынешняя «каноническая» версия. Можете положить это себе на тарелку — и съесть.
Статья, размещенная на этом сайте, является переводом оригинальной публикации с The Economist. Мы стремимся сохранить точность и достоверность содержания, однако перевод может содержать интерпретации, отличающиеся от первоначального текста. Оригинальная статья является собственностью The Economist и защищена авторскими правами.
Briefly не претендует на авторство оригинального материала и предоставляет перевод исключительно в информационных целях для русскоязычной аудитории. Если у вас есть вопросы или замечания по поводу содержания, пожалуйста, обращайтесь к нам или к правообладателю The Economist.
