Автор: Дмитрий Кулеба — министр иностранных дел Украины с 2020 по 2024 год.
Вас можно понять, если вы потерялись среди потока дипломатических встреч и инициатив, которые в последние недели предпринимались в попытках завершить войну на Украине. Ещё одна встреча — между украинской и американской делегациями — прошла во Флориде в прошлые выходные; в понедельник Владимир Зеленский был в Париже, где встречался с президентом Франции Эммануэлем Макроном; а специальный посланник президента Трампа, Стив Уиткофф, должен был направиться в Москву, где, по словам Кремля, его примет Владимир Путин.
Но есть быстрый способ понять главное. Какой бы план из многих пунктов ни возник следующим, итог остаётся прежним: надежда подменяет собой стратегию.
Украина надеется, что поддержка Трампа и ситуация на фронте улучшатся настолько, что ей удастся получить более выгодное соглашение. Европа надеется, что США сохранят вовлечённость, а война не приблизится к её границам и не пересечёт их. Администрация Трампа, в свою очередь, рассчитывает, что Зеленский станет достаточно непопулярным, а страна — достаточно истощённой, чтобы согласиться на любое соглашение, позволяющее Трампу объявить, что мир достигнут.
Многие пытались описывать войну на Украине как войну на истощение. Но это неверно. Это война воли. Победа достанется не стороне с большими ресурсами (а Запад явно богаче ресурсами, чем Россия), а стороне с более сильной, гибкой и непреклонной волей к победе. И сегодня ни Украина, ни Европа, ни Соединённые Штаты не обладают этим преимуществом.
В Киеве крупный и расширяющийся коррупционный скандал подрывает общественное доверие к президентству Зеленского. Скандал уже стоил должностей двум министрам его кабинета. В пятницу был уволен ближайший помощник Зеленского и давний союзник Андрей Ермак — после того как следователи антикоррупционных органов провели обыск в его доме. Ермак, который долгое время играл ключевую роль в мирных переговорах, был заменён на переговорах во Флориде опытным дипломатам — Рустемом Умеровым, секретарём Совета национальной безопасности и обороны Украины.
В этот критически важный момент войны украинцы живут в неопределённости. Они ждут, действительно ли Зеленский отходит от централизованной модели управления, характерной для его президентства, в сторону более эффективного государства военного времени, или же он просто пытается успокоить растущее общественное недовольство. Украина продолжает испытывать нехватку военных кадров, поскольку политики разрываются между необходимостью проводить мобилизацию и искушением начать подготовку к будущим выборам. Наращивание внутреннего оборонного производства необходимо, но для этого требуется финансирование, которого сейчас просто нет.
Вашингтон многократно демонстрировал свою волю. США, которые резко изменили курс после выборов 2024 года, стремятся к окончанию войны, позволяющему администрации Трампа двигаться дальше — вне зависимости от того, будет ли достигнут реальный мир.
Европа отстаёт в реализации своих планов перевооружения, не может решить проблему замороженных российских активов и медлит с процессом вступления Украины в Европейский Союз.
Россия же всё это время извлекала уроки. Первый год войны принес Путину редкое для России унижение: Украина выстояла, отбросила российские войска от Киева и освободила значительные территории. Но в последующие годы Москва существенно увеличила производство и применение крылатых и баллистических ракет, а также ударных беспилотников-камикадзе, сведя на нет преимущество Украины в области беспилотников. Предлагая огромные бонусы и высокие зарплаты, она сумела поддерживать численность войск, несмотря на колоссальные потери.
Украина и некоторые европейские союзники, возможно, отбили ряд последних «мирных планов». Но не стоит обманываться: если фундаментальный баланс сил не изменится, новые предложения будут выглядеть примерно так же.
На войне обстоятельства меняются только силой — военной, экономической и политической. Если ситуация на фронте и внутри России останется близкой к нынешней, то в следующем году Украина, скорее всего, окажется в том же положении: героизм её армии и стойкость общества, какими бы выдающимися они ни были, не остановят медленного продвижения России, которая будет захватывать новые жизни и новые территории. Мы вновь вернёмся к некоторой вариации той же сделки. И в этом году, и в следующем не стоит ожидать, что Россия предложит что-либо существенно иное.
Как изменить ситуацию? Есть два главных рычага.
Первый — ухудшить положение внутри России настолько, чтобы Путин был вынужден рассматривать прекращение войны как меньшее зло. Этого можно добиться санкциями, которые были бы достаточно мощными и точными, чтобы подорвать способность России вести войну и резко повысить цену её продолжения. Это означает закрытие лазеек, позволяющих российской нефти и технологиям идти через третьи страны, а также достижение договорённостей с Китаем и Саудовской Аравией о необходимости прекращения войны. Китай сегодня — единственная держава, от которой Россия критически зависит; его голос имеет реальный вес. Саудовская Аравия контролирует поставки на глобальном нефтяном рынке — главном источнике доходов, финансирующих российскую военную машину.
Второй рычаг — остановить Россию на линии фронта. Для этого Европе нужно перестать воспринимать оборонное производство как бюрократическую формальность и начать относиться к нему как к чрезвычайной ситуации континентального масштаба.
Зеленский, помимо изменения подходов к управлению страной, должен определить, что является достижимой победой для украинцев. Уход Ермака может быть началом нового этапа — и признаком готовности Зеленского к реальным изменениям, которых требует украинское общество.
Украина и её союзники почти четыре года убеждают себя, что сделают достаточно, чтобы переломить ход войны. Они действовали, но никогда не делали достаточно. Россия неизменно опережала их, и каждый год перелом так и не наступал.
Можно продолжать давать те же обещания, надеясь на лучшие обстоятельства, но по сути обрекая всех на нынешнюю траекторию — медленную, изнуряющую войну, которая истощает Украину и утомляет её партнёров, пока плохой мир не станет неизбежным. Или можно — вместе — принять решение изменить курс.
Это не призыв отказаться от надежды. Надежда нужна. Украинцы живут ею каждый день: они надеются, что их семьи будут в безопасности, что страна выстоит, и что Европа наконец увидит в Украине часть себя.
Но надежда не может быть стратегией. В сегодняшней политике военного времени она берёт на себя слишком много работы, которая должна быть делом оружия, санкций и трудных политических решений.
Статья, размещенная на этом сайте, является переводом оригинальной публикации с The New York Times. Мы стремимся сохранить точность и достоверность содержания, однако перевод может содержать интерпретации, отличающиеся от первоначального текста. Оригинальная статья является собственностью The New York Times и защищена авторскими правами.
Briefly не претендует на авторство оригинального материала и предоставляет перевод исключительно в информационных целях для русскоязычной аудитории. Если у вас есть вопросы или замечания по поводу содержания, пожалуйста, обращайтесь к нам или к правообладателю The New York Times.
