Автор: Рави Агравал, главный редактор Foreign Policy.
9 сентября израильские ВВС нанесли удар по жилому кварталу в Дохе (Катар) с целью ликвидации высшего политического руководства ХАМАСа. По данным ХАМАСа, были убиты пятеро членов организации, но не её ключевые лидеры. Доха, ключевой союзник США, решительно осудила атаку. Даже президент США Дональд Трамп выразил сожаление по поводу удара в Truth Social: «Я рассматриваю Катар как сильного союзника и друга США и очень сожалею о месте, где был нанесён удар».
Сохранит ли Доха свою роль посредника между ХАМАСом и Израилем? И считает ли Катар по-прежнему, что его интересы связаны с более широкой ролью в мирных переговорах по всему миру? В понедельник, 22 сентября, на полях 80-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН на саммите Concordia я поговорил с Маджедом аль-Ансари. Аль-Ансари — советник премьер-министра Катара и официальный представитель МИД страны.
Ниже приводится сокращённая и отредактированная стенограмма беседы.
Рави Агравал: Начнём с удара Израиля по руководству ХАМАСа в Дохе 9 сентября. Поступали сообщения, что ваш премьер-министр потребовал извинений от Израиля. Это так?
Маджед аль-Ансари: Дело здесь не в том, кто будет приносить извинения. Дело в том, что это было серьёзное посягательство на суверенитет. Нападение на саму концепцию посредничества. Нападение на мир — и произошло оно в момент, когда моя страна вела посредничество в 12 различных направлениях, в том числе между ХАМАСом и Израилем.
Удар был нанесён по жилому району, где проживает 5000 человек и расположено несколько школ. Детям — в том числе детям-гражданам США — пришлось укрываться на месте. На момент атаки в этом районе работали 13 посольств. Это не был изолированный инцидент. Это не ликвидация диссидента. Это не удар в зоне конфликта.
Это было нападение на саму идею посредничества между противниками; на концепцию разрешения конфликтов мирными средствами; на концепцию международной дипломатии.
РА: Что это значит теперь для отношений Катара с Израилем? Подлежат ли они восстановлению?
МА: Это смена парадигмы для всего региона. После соглашений в Осло Катар был одной из первых стран в регионе, начавших взаимодействовать с Израилем. Тогда мы увидели шанс на мир. Увидели шанс для наших детей и детей наших детей жить в соседстве, которое не является синонимом конфликта. Увидели шанс для палестинского народа наконец обрести государство — и для арабо-израильского конфликта быть урегулированным дипломатическими средствами. Увы, этого не произошло, и ситуация становилась хуже с каждым днём. Израиль никогда не рассматривался как прямая угроза для какой-либо страны Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ).
РА: Вы только что употребили прошедшее время. Вы говорите, что теперь Израиль — угроза?
МА: Разумеется. Если вашего согражданина убивает авиаудар какой-то страны, и если эта страна делает это в одностороннем порядке — даже за спиной собственных разведслужб — нанося удар по жилому кварталу, разве мы не вправе рассматривать эту страну как угрозу национальной безопасности?
Если вы прочитаете заявление ССАГПЗ, опубликованное по итогам встречи, которая прошла на полях арабо-исламского саммита с участием 57 стран в Дохе, там предельно ясно сказано: эта атака ставит под угрозу все соглашения в регионе.
РА: Катар — близкий союзник США. Появлялись сообщения, что премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху заранее проинформировал президента США Дональда Трампа об атаке. Вы верите этим сообщениям и, если да, что это значит для отношений Доха—Вашингтон?
МА: Первый звонок, который его высочество получил после атаки, был от Трампа, который лично сообщил, что Соединённые Штаты не консультировались и не были уведомлены, и сказал, что США обеспечат — под его руководством — чтобы подобная атака никогда больше не повторилась.
Это односторонние действия Нетаньяху. Мы очень тесно работаем с Соединёнными Штатами над тем, чтобы этого больше не произошло.
Здесь, в Нью-Йорке, состоятся прямые встречи с президентом Трампом, чтобы обсудить опасности, которые несёт для нашего региона несдерживаемое руководство, принимающее такие односторонние решения и ввергающее стабильность и процветание Ближнего Востока — и особенно государств ССАГПЗ — в хаос.
РА: Похоже, вы очень сердитесь на Израиль. Вы только что назвали их «несдерживаемым руководством». Считаете ли вы, что у Соединённых Штатов есть рычаги влияния — и способность их использовать — чтобы изменить действия Израиля в регионе?
МА: В ту же неделю, когда был бомбардирован Катар, израильские авиаудары обрушились на семь стран региона. Масштаб регионального перетекания этой войны достиг точки перелома.
Мы дошли до момента, когда премьер-министр Нетаньяху принимает решения бомбить Дамаск, бомбить юг Ливана, вводить свои войска на юг Сирии, бомбить Йемен и теперь бомбить Катар — и всё это с полной безнаказанностью.
Но если это означает абсолютное неуважение к международному праву или к суверенитету других стран, тогда международное сообщество должно вмешаться. Именно поэтому мы немедленно обратились в Совет Безопасности ООН и в Совет по правам человека в Женеве и работаем в тесной связке с Организацией исламского сотрудничества и с Арабской Лигой—
[прерывает]
РА: Должен спросить: имеет ли всё это значение? Мы сидим здесь, в Нью-Йорке, на 80-й годовщине Организации Объединённых Наций, и все задаются вопросом: имеют ли правила значение?
МА: Это величайшая опасность в современном мире, Рави, и вы попали в самую суть. Умирает ли международный порядок, основанный на правилах, под натиском лидеров, которые решают, что им плевать на правила? Им плевать на мир; им плевать на мировой порядок, созданный, чтобы не дать нам устремиться к третьей мировой войне.
Наша цель сейчас — добиваться защиты международной системы. Если вы спросите людей в мире в целом, существует огромное раздражение неспособностью международного сообщества сделать что-то с множеством конфликтов, которые лишь множатся. Но какова альтернатива? Это международная система, основанная на силе, которая даёт любому региональному гегемону право делать всё, что он хочет, в своём регионе? Если так, тогда в опасности окажемся мы все.
РА: Задам более общий вопрос. Полагаю, не всем известна роль, которую Катар играет последние десятилетия. Вы выступали посредником в нескольких конфликтах по всему миру. Насколько я понимаю, Доха делала это отчасти потому, что это благородная миссия, но также и потому, что хочет быть незаменимой для стран мира как способ защитить свои интересы. Эта стратегия родилась в эпоху, когда правила действительно имели значение, когда было меньше ощущения безнаказанности за их нарушение. Если мы согласимся, что сейчас эпоха несколько напоминает «закон джунглей», где сила решает всё, означает ли это, что катарская модель больше не работает?
МА: Знаете, Рави, в момент, когда на нас напали [9 сентября], мы вели 12 различных посредничеств. Это и есть Катар, это то, во что мы верим, и потребуется нечто гораздо большее, чем хулиган, чтобы отучить людей от этого.
РА: Но снова напомню: в последние месяцы Иран запускал по вам ракеты из-за американской военной базы Эль-Удейд, которую США попросили вас разместить. В ваш адрес звучала серьёзная публичная критика из-за того, что вы, как известно, изначально организовывали переговоры между талибами и Соединёнными Штатами, а теперь — между ХАМАСом, Израилем и США, и вы платите за это цену. На вас нападают.
МА: Мир — не бесплатен. Приверженность миру — не роскошь. Тот факт, что на нас напали, лишь доказывает важность роли посредника и миротворца в современном мире. Есть силы по всему миру, которым эти задачи кажутся угрозой их повестке. Это главная причина, по которой сегодня нам нужно больше миротворческих посредников.
Знаете, одна из основных причин, по которой нас так выделяют, — множество государств в мире обладают потенциалом быть посредниками. Но они этого не делают. Не делают из-за внутренних политических соображений. Не делают, потому что избегают риска. Но если у нас не будет других стран, которые выражают солидарность с посредниками, эта проблема останется: слишком легко выделить одного посредника, когда это не вписывается в чью-то повестку и когда кто-то не хочет, чтобы мирное соглашение состоялось.
Мы не делаем это в одиночку. Мы работаем с европейскими партнёрами, подписываем соглашения со странами по этим вопросам в Азии, в Африке, в Латинской Америке. Мы работаем с партнёрами, чтобы понять, как создавать консорциумы государств, готовых трудиться ради мира. Риск есть всегда. Мы гордимся тем, что берём этот риск на себя.
Нельзя воспринимать как должное то, что моё поколение и мои дети живут в мире и процветании, и надеяться, что остальной мир сохранит этот мир и процветание для наших детей. Мы должны делать всё, что можем, и да, порой мы должны идти на риск.
Статья, размещенная на этом сайте, является переводом оригинальной публикации с Foreign Policy. Мы стремимся сохранить точность и достоверность содержания, однако перевод может содержать интерпретации, отличающиеся от первоначального текста. Оригинальная статья является собственностью Foreign Policy и защищена авторскими правами.
Briefly не претендует на авторство оригинального материала и предоставляет перевод исключительно в информационных целях для русскоязычной аудитории. Если у вас есть вопросы или замечания по поводу содержания, пожалуйста, обращайтесь к нам или к правообладателю Foreign Policy.
