Автор: Эндрю Рывкин — журналист из Нью-Йорка, освещающий Россию и ее глобальное влияние.
В течение нескольких недель после второй инаугурации Дональда Трампа эксперты начали говорить, что его возвращение на пост открыло новые возможности для Владимира Путина, предоставив Москве шансы, которых она не видела уже много лет. Почтительное отношение новой администрации к Кремлю, казалось, могло соперничать разве что с ее враждебностью по отношению к собственным силовым структурам.
Трамп вступил в переговоры по прекращению войны на Украине, предложив Путину целый букет необъяснимых уступок. Вашингтон исключил возможность вступления Украины в НАТО, а затем предложил признать незаконно оккупированный Крымский полуостров российским (что противоречит давней политике США), позволить России сохранить большую часть территории, захваченной ею с 2022 года, и снять санкции. США даже выступили против своих европейских союзников, когда те представили в ООН резолюцию, осуждающую Москву, а затем подготовили мирное предложение, в котором не было никакой критики в адрес России.
Можно было бы подумать, что Путин будет в восторге от всего этого. Напротив, он оказался в затруднительном положении. Усилия Трампа по сближению привели к тому, что пропагандистский аппарат, внешняя политика и экономическая стабильность России оказались в худшем состоянии, чем до 20 января.
Каковы бы ни были намерения Вашингтона, он лишил Кремль его путеводной звезды: противостояния Соединенным Штатам. После многих лет регулярных угроз затопить восточное побережье США, Москва больше не может позволить себе роскошь называть Америку своим врагом № 1. Благодаря Трампу Кремль теперь вынужден изображать Вашингтон как рационального партнера по переговорам — даже несмотря на то, что американские ракеты продолжают обрушиваться на российские войска. Звание цивилизационного врага России перешло к Европейскому союзу. Российская пропагандистская машина обладает некоторой гибкостью, но быть вовлеченной в экзистенциальную борьбу с Нидерландами гораздо менее лестно для имперского менталитета, чем противостоять ведущей мировой сверхдержаве.
Итак, российские информационные фабрики, похоже, дают сбой. В своем посте в Truth Social от 25 мая Трамп написал, что Путин абсолютно «СУМАСШЕДШИЙ», раз бомбит украинские города в разгар переговоров. «Мы очень благодарны американцам и лично президенту Трампу», — ответил пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков. Когда я в последний раз просматривал ведущие пропагандистские сайты России, я не нашел ни одного враждебного упоминания о Соединенных Штатах. 20 мая заместитель председателя российского сената Константин Косачев описал два формирующихся лагеря: «российско-американский», «обсуждающий перспективы достижения мира», и «украинско-европейский», «изучающий варианты продолжения войны».
Этот разворот — проблема не только для медийных представителей Путина. Сам российский лидер был вынужден импровизировать. В течение многих лет Путин утверждал, что прямые переговоры с Украиной невозможны, потому что правительство президента Владимира Зеленского является нелегитимным и, что более важно, Украина не является настоящей страной, а лишь прокси американского имперского проекта. Он представлял войну как конфликт, который могут разрешить только Россия и США в рамках соглашения в стиле Ялты между великими державами — предпочтительно в самой оккупированной Ялте. Потом появился Трамп, который неоднократно отстранял Украину и ЕС, чтобы поговорить с Путиным один на один. Путин, казалось, был готов получить то, что хотел. Но потом все изменилось, как это обычно бывает с Трампом: к маю Путин уже не делил Европу с Трампом — он соревновался с Зеленским в том, кто сможет убедить Белый дом, что другая сторона вышла из-под контроля.
Главным представителем Трампа по России является миллиардер-застройщик Стив Уиткофф, чье озадачивающее дружелюбие по отношению к Путину продолжает сбивать с толку западные СМИ. Его встречи с российским диктатором длятся часами. Он отказывается от услуг американских переводчиков (полагаясь вместо этого на российских разведчиков), сидит наедине с ведущими переговорщиками Кремля и выходит из встреч, озвучивая тезисы Москвы, даже не будучи в состоянии назвать украинские регионы, на которые Россия претендует как на свои. Даже опытные дипломаты с трудом удерживаются от того, чтобы не поддаться имперскому величию России, когда их принимают в Кремле как государственных деятелей. Человек, посвятивший свою жизнь строительству кондоминиумов, едва ли имеет шансы. Тем не менее, Кремль, безусловно, знает, что Уиткофф не имеет никакого влияния на то, что Америка может предложить России. Только Трамп имеет такое влияние. На данный момент человек, пытающийся восстановить российскую империю, вынужден вести переговоры с королем манхэттенской недвижимости.
И вести переговоры он должен, потому что Трамп сделал достижение соглашения между Россией и Украиной одной из основных целей своей внешней политики. Цель эта труднодостижима: Вашингтону до сих пор не удалось добиться даже 30-дневного перемирия. 1 мая администрация пригрозила выйти из мирных переговоров. Многие на Западе ожидали, что это приведет к победе Кремля: они полагали, что Трамп откажется от Украины и заключит отдельное соглашение с Москвой. Но у России есть основания опасаться, что разочарованная администрация Трампа может оказаться не столь сговорчивой. Президент США, по-видимому, хочет добиться дипломатической победы, и если он почувствует, что его оттеснили в сторону, у него может быть меньше причин прекратить поставки оружия Украине — особенно сейчас, когда Киев закупает боеприпасы — и больше причин обвинять Москву в саботаже мирного процесса.
Для Кремля стоять между Трампом и Нобелевской премией мира рискованно, но согласиться на прекращение огня в то время, когда Россия добивается устойчивых, пусть и постепенных, успехов на поле боя, — это слишком. Поэтому он выбрал третий путь: Путин провел редкую ночную пресс-конференцию, пригласив Украину к двусторонним переговорам, уклонившись от прекращения огня и одновременно предоставив Трампу символическую победу, которую тот мог бы преподнести как прорыв. Для российского диктатора, чья внешняя и внутренняя политика формируется людьми в костюмах от Brioni, играющими по тюремным правилам, необходимость умиротворять президента США таким образом является явно неудобным — и унизительным — отходом от предсказуемого антагонизма эпохи Джо Байдена.
Трамп часто предлагает перспективу снятия санкций или заключения выгодных сделок в качестве стимула для Москвы, чтобы она прекратила войну. Россия даже была избавлена от всеобъемлющих тарифов Трампа. Но то, что США могут предложить России, в конечном итоге не впечатляет. Санкции, которые нанесли России наибольший ущерб — запрет на экспорт нефти, замораживание двух третей ее иностранных резервов и исключение из межбанковской платежной сети SWIFT — были введены ЕС. Российский экспорт в США достиг пика в 2011 году — до аннексии Крыма, полномасштабной войны на Украине и энергетического бума в США — и составил всего 34,6 млрд долларов. Эта цифра не дает больших надежд на значимую двустороннюю торговлю, особенно сейчас.
Для России важна продажа нефти. А за несколько месяцев до возобновления конфликта между Израилем и Ираном цены на нефть упали на 20 процентов, в основном из-за глобальной тарифной войны администрации Трампа. Это вынудило Москву пересмотреть федеральный бюджет на 2025–2026 годы, утроить ожидаемый дефицит бюджета в этом году с 0,5 до 1,7 процента ВВП и, в результате, использовать свои финансовые резервы в размере 5,51 миллиарда долларов, или около одной десятой своих ликвидных активов, для сбалансирования бюджета. Это также стоило России 39 млрд долларов ожидаемых доходов от углеводородов — больше, чем могли бы компенсировать предлагаемые сделки с США. Другими словами, не вводя ни одной новой санкции, Трамп значительно усилил финансовое давление на Кремль просто благодаря своей непредсказуемой экономической политике.
Публичная позиция Вашингтона в отношении России определенно изменилась. В одном из популярных роликов на YouTube показано, как госсекретарь Марко Рубио отказывается называть Путина военным преступником во время слушаний в Комитете по иностранным делам Палаты представителей 21 мая. Но как человек, который когда-то работал с Кремлем (в конце 2000-х годов я продюсировал ток-шоу для российских государственных СМИ), я могу вас заверить: Путин гораздо больше предпочел бы быть названным военным преступником при цене нефти 70 долларов за баррель, чем рациональным лидером, стремящимся положить конец войне при цене нефти 56 долларов.
В течение первых трех лет тотальной войны России на Украине США и ЕС представляли единый фронт против России, который, возможно, парадоксально, оказался управляемым для Кремля как с точки зрения пропаганды, так и с точки зрения стратегического позиционирования. Трамп разрушил эту сплоченность, и теперь Кремль оказался в неудобном положении, несмотря на свою триумфальную риторику и максималистские требования: он изо всех сил пытается не отставать от американского президента, который сам не знает, куда он идет.
Статья, размещенная на этом сайте, является переводом оригинальной публикации с The Atlantic. Мы стремимся сохранить точность и достоверность содержания, однако перевод может содержать интерпретации, отличающиеся от первоначального текста. Оригинальная статья является собственностью The Atlantic и защищена авторскими правами.
Briefly не претендует на авторство оригинального материала и предоставляет перевод исключительно в информационных целях для русскоязычной аудитории. Если у вас есть вопросы или замечания по поводу содержания, пожалуйста, обращайтесь к нам или к правообладателю The Atlantic.
