Автор Дэвид Марш — соучредитель и председатель OMFIF, исследовательской группы по банковскому делу и экономике.
Франко-германская опора, лежащая в основе европейской интеграции после Второй мировой войны, десятилетиями размывалась — теперь она рискует расколоться. Для всей Европы последние беды президента Макрона стали мощным источником экзистенциального риска, ещё сильнее усугубляя проблемы континента перед тройным вызовом со стороны США, России и Китая.
На прошлой неделе Макрон лишился очередного премьер-министра — уже шестого за три с половиной года, — а затем, спустя несколько дней, вновь его назначил. Такой же темп «износа» премьеров в 1955–1958 годах привёл к концу нестабильной послевоенной Четвёртой республики и возвёл в 1958-м мессианскую фигуру лидера военного времени Шарля де Голля во главе Пятой республики. Только теперь никакого де Голля на горизонте не видно.
Потрясённый чередой неудачных попыток собрать коалиции, которые позволили бы проводить экономические и социальные реформы дома и практиковать французское лидерство вовне, Макрон значительную часть второго пятилетнего срока провёл как на политическом аппарате жизнеобеспечения. Сейчас он опасно близок к тому, чтобы его отключили. Многих французских избирателей раздражает разрыв между притязаниями Макрона на величие и его неспособностью добиваться ощутимых для граждан результатов; если бы он ушёл, немногие огорчились бы. Но такой уход стал бы очередным ударом по энергии, амбициям и статусу Европы на мировой арене.
ЕС переживает самый серьёзный кризис со времени создания Европейского экономического сообщества в 1958 году, втягивая континент в, по-видимому, самоподдерживающуюся нисходящую спираль. Без прочного сотрудничества Германии и Франции, начавшегося в 1950-е, Европа не стала бы торговым, валютным и экономическим блоком, каким является сегодня. Недуг Макрона рушит надежды канцлера Германии Фридриха Мерца, находящегося у власти с мая, на новое начало франко-германского партнёрства.
Мерц, лидер ХДС, возглавляет коалицию с минимальным большинством в тандеме с сильно ослабленной СДПГ. Обе крупные партии серьёзно пострадали от роста крайне правой «Альтернативы для Германии» (АдГ) — партии, стремительно выросшей с момента создания 12 лет назад. Сформированная изначально на неприятии евро, АдГ подпитывалась массовым недовольством глобализацией и ростом иммиграции при канцлере от ХДС Ангеле Меркель (2005–2021), давней сопернице Мерца.
Новый канцлер сталкивается с целым набором проблем, обусловленных поляризованным электоратом и экономикой, стагнирующей уже семь лет — самым длительным непрерывным спадом (хотя и на высоком уровне благосостояния) со времени первого объединения Германии в 1871 году.
Тарифы Президента Дональда Трампа нанесли новые раны. Традиционный франко-германский «мотор Европы» идёт на убыль со времён альянса президента Валери Жискара д’Эстена и канцлера Гельмута Шмидта в 1970-е. В результате достигнутого ими понимания по европейским деньгам (оба — бывшие министры финансов), которое в 1999 году выросло в экономический и валютный союз (ЭВС), Франция и Германия экономически связаны евро.
Разногласия по бюджетной политике напрямую подрывают стабильность в обеих странах. Проблемы Франции усугублены сугубо «немецкими» просчётами. Полвека — и до, и после падения Берлинской стены в 1989-м и распада СССР двумя годами позже — Германия делала ставку на торговлю и энергетические сделки с Россией: крупные поставки газа в обмен на западные технологии должны были укреплять стабильность и на Востоке, и на Западе. Издержкой — что парадоксально для нации, славящейся избеганием риска — стало позднее осознание того, что будет, если всё пойдёт не так.
И это случилось с полномасштабным вторжением Президента Владимира Путина в Украину в феврале 2022 года: поставки из России — страны, которая в пиковый момент обеспечивала 55% немецкого импорта газа для энергетики и как сырьё для гигантской химической отрасли, — были перерезаны. Германия рассчитывала на устойчивые отношения с Китаем, Америкой и Францией — и все они испортились одновременно.
Дэвид Кэмерон, премьер-министр в течение шести бурных лет европейских отношений, теперь резко оценивает немецкий опыт. Он сказал: «ЭВС, казалось, работает в пользу немецкой экономики, фактически подавляя цену экспорта, но теперь всё обернулось против них: Путин, Украина, газ, Китай и Трамп. Всё это вместе делает ситуацию гораздо сложнее».
Французские правительства последние десять лет были финансово расточительны. Германия — хотя теперь тратит больше на инфраструктуру и оборону — придерживалась фискальной ортодоксии. Соотношения долга к ВВП в обеих странах были почти одинаковыми в 2007 году, накануне мирового финансового кризиса, но теперь у Франции (около 114%) оно почти вдвое выше немецкого — 60%.
Неспособность Франции адаптировать систему соцобеспечения и сократить раздувающийся бюджетный дефицит в соответствии с правилами ЕС объясняет, почему попытки Макрона собрать жизнеспособные коалиции провалились. Похоже, в Елисейском дворце уже в ближайший год-два может оказаться политик из лагеря крайне правых.
Выход из евро или даже полный выход из ЕС в стартовую повестку Марин Ле Пен или Жордана Барделлы, лидеров «Национального объединения», не войдут. Вместо этого крайне правые попытаются использовать потребность Германии в европейской сплочённости и будут добиваться дальнейшего смягчения долговых правил, большего совместного европейского заимствования и даже финансовой помощи со стороны Германии. При его жёстких внутренних ограничениях такие запросы Мерцу пришлось бы отвергнуть.
Геополитика и экономика связаны, поэтому Британия — вне ЕС с 2020 года, но всё ещё с существенными торговыми и финансовыми связями с континентом — также страдает от последствий. Соединённое Королевство захлёстывает тот же недуг. Под давлением протекционизма Президента Дональда Трампа ЕС на прошлой неделе объявил о планах повысить тарифы на импортную сталь — шаг, который, по словам британской сталелитейной отрасли, может стать самым серьёзным кризисом.
Чтобы выйти из тупика, Европе необходимо радикально повысить способность вести бизнес с остальным миром, упростить свои институты и сблизить всё ещё в значительной степени национальные финансовые системы. Нужно гораздо эффективнее объединять усилия в сфере обороны, производства вооружений, науки и технологий — включая новые области искусственного интеллекта и квантовых вычислений. Во всех этих направлениях ЕС стоит запускать практические, стимулирующие рост проекты со странами вне блока — подключая Великобританию, Швейцарию и Норвегию.
Благодаря более тесному и решительному оборонному сотрудничеству под крылом НАТО Европа должна стать соперником, более чем равным Путину. Продолжение войны в Украине — признак провала Путина. Его стратегия не предусматривала последствий: всплеска украинского национализма, сотен тысяч российских военных потерь, дальнейшего расширения НАТО за счёт присоединения двух ранее нейтральных государств — Финляндии и Швеции, конца любых притязаний на модернизацию российской экономики и дальнейшей консолидации финансовой и военной мощи Америки.
Сэр Кир Стармер пытается проводить устойчивое, пусть и неброское, сближение с ЕС — прежде всего с Германией — по направлениям от закупок вооружений до торговых стандартов и свободы передвижения. Но если когда-нибудь, возможно, через 15–20 лет, Британия захочет подать повторную заявку, возвращаться ей придётся уже в принципиально иной ЕС, чем тот, который она покинула. Единственная причина, по которой Соединённое Королевство захотело бы вернуться, — если его экономика будет работать заметно хуже, чем у остальной Европы. И в таком случае ЕС не захочет возвращения британцев.
А пока ЕС и Великобритания вынуждены жить с последствиями крупных экономических изъянов. И Китай, и Америка стремятся воспользоваться своим превосходством и извлечь максимум выгоды из континента, который, похоже, потерял ориентиры. Столкнувшись с постоянной угрозой быть зажатыми между двумя экономическими сверхдержавами, лучшее, на что может рассчитывать Европа, — это политика «как-нибудь выплывем» — опасный курс в безжалостном мире.
Настоящая статья была подготовлена на основе материалов, опубликованных The Times. Автор не претендует на авторство оригинального текста, а представляет своё изложение содержания для ознакомительных целей.
Оригинальную статью можно найти по ссылке здесь.
Все права на оригинальный текст принадлежат The Times.
