Саймон Шустер — штатный автор издания The Atlantic.
В списке предвыборных обещаний Дональда Трампа обещание о войне на Украине выделялось и тем, как часто он его повторял — «Я закончу это за 24 часа», — и тем, насколько явно он не смог его выполнить. Установленный им самим дедлайн, разумеется, истёк в январе, и президент с тех пор признал, что примирить воюющие стороны оказалось гораздо сложнее, чем он ожидал. Тем не менее он продолжает попытки. Но его усилия напоминают не столько мирный процесс, сколько маятник, качающийся между российской и украинской позициями, с редкими остановками посередине, чтобы выразить своё раздражение всей этой историей.
Последний рывок в сторону Москвы в этом месяце оказался по-настоящему ошеломляющим. На прошлой неделе Белый дом поддержал «мирный план» из 28 пунктов, напичканный требованиями Кремля, и Трамп дал Украине пять дней, чтобы его принять. Задача вручить ультиматум была возложена на министра армии США Дэна Дрисколла, который прибыл в Киев как раз в тот момент, когда план утёк в СМИ. Его положения многим украинцам показались набором условий капитуляции. Но их президент Владимир Зеленский не отверг предложение американских гостей. «Мы думали, что нам придётся пытаться открыть дверь, а дверь уже была открыта», — сказал американский чиновник о визите Дрисколла. — «Они были готовы говорить».
Готовы были и американцы. По мере того как стороны разбирали детали, заданный Трампом крайний срок к Дню благодарения «сам собой» исчез, как и несколько самых обременительных пунктов. В ходе раунда переговоров в Женеве на выходных переговорщикам удалось сократить список до 19 пунктов, и теперь Трамп отправляет в Москву ещё одного своего эмиссара, чтобы представить Владимиру Путину обновлённую версию. Судьба плана теперь зависит от готовности российского президента пойти на компромисс — и именно на этом мирные усилия Трампа до сих пор раз за разом разбиваются.
Россияне дали понять, что не намерены отступать от своих ключевых требований — тех самых, которые Путин изложил Трампу во время августовского саммита на Аляске. Если Москва останется непреклонной, вся эта история просто вернёт мирный процесс в его привычное тупиковое состояние, и украинцам снова придётся ждать хотя бы какой-то передышки от российских атак. В тот самый день, когда Дрисколл пытался продвигать мир в Киеве, 19 ноября, российский удар по жилому дому в западноукраинском Тернополе убил как минимум 31 человека, включая шестерых детей, и ещё 94 ранил. Эта атака довела общее число погибших от дальних российских ударов с начала года до более чем 550 человек.
Последняя попытка Трампа остановить эту бойню может быть расценена как переговорная тактика, призванная со временем размыть непреклонность Москвы. Однако большинство союзников Трампа в Европе считают, что эта стратегия обречена на провал, если Белый дом не признает две базовые вещи о войне: во-первых, её начала Россия. Во-вторых, Украина и её союзники должны заставить Россию её прекратить. Именно этим европейцы занимались последние три с половиной года и уверены, что в конечном счёте смогут добиться успеха. «У нас уже был жизнеспособный план», — сказал мне высокопоставленный европейский дипломат, участвовавший в его реализации. — «Мы не понимаем, почему США от него отказались. Очевидно, кто-то убедил Трампа, что Украина проигрывает».
До того как украинцы получили последний ультиматум Трампа, они вовсе не выглядели проигрывающей стороной. Напротив, осень принесла Зеленскому и его окружению редкий момент оптимизма. Всё лето российским войскам не удавалось добиться сколь-нибудь существенных успехов на фронте. Украина удерживала линию обороны за счёт массового применения ударных беспилотников, заставляя россиян платить огромными потерями за небольшие участки территории.
Внушительный парк украинских дальнобойных дронов всё лето и осень бил по российским нефтеперерабатывающим заводам, вызывая перебои с топливом по всей стране. Один из украинских чиновников, стоявших за этой кампанией глубоких ударов по России, описал её как ключ к победе в войне. «Мы не можем победить их на передовой. Это правда, — сказал он мне. — Но мы можем победить их другими способами. У них около сорока НПЗ по всей стране. Мы знаем, где они. Мы можем выключать их по одному».
Подобные теории победы строятся на простой предпосылке: Украина с помощью союзников способна выиграть войну на истощение против гораздо более крупного и могущественного противника. Это убеждение требует веры в хрупкость российской экономики, российской политической системы — или обеих сразу. Однако имеющиеся факты не свидетельствуют о том, что какая-то из этих опор готова рухнуть в обозримом будущем.
Под тяжестью жёстких санкций, введённых в 2022 году, российская экономика сначала немного сократилась, но вскоре вернулась к росту — во многом благодаря «дозе стероидов» в виде военных расходов, которые, по оценкам, превышают 150 млрд долларов в год. Это примерно сопоставимо с размером всего ВВП Украины до начала полномасштабного вторжения. В России «нет никаких признаков того, что ухудшающаяся экономика способна остановить войну», — заключил в прошлом месяце Олег Итсхоки, профессор экономики Гарвардского университета, изучающий Россию. «В принципе, это может продолжаться очень долго», — сказал он изданию The New Times, одному из последних независимых СМИ в стране.
Даже Зеленский не верит, что в долгосрочной перспективе Украина сможет «пересидеть» Россию в войне на истощение. Но он не видит для себя других вариантов, кроме как сдаться или продолжать борьбу, — а его народ, как бы ни был измучен, раз за разом делает свой выбор в пользу второго. Хотя опросы фиксируют растущее желание украинцев вести переговоры о прекращении войны, устойчивые большинство по-прежнему отвергают идею уступить России значительные территории в обмен на мир.
Общественное мнение подталкивает Зеленского к поиску новых способов продолжать сопротивление. В начале сентября он заявил, что растущая украинская оборонная промышленность теперь производит более половины вооружений, используемых на фронте. Даже если США прекратят военную помощь, украинские вооружённые силы смогут использовать это оружие, чтобы сдерживать противника. Осенью риск такого обрыва казался отдалённым: поддержка Украины усилилась по всему политическому спектру США; почти три четверти республиканцев, участвовавших в опросе Harvard/Harris в прошлом месяце, заявили, что хотят продолжения поставок оружия Украине; 86% высказались за ужесточение санкций против России, чтобы вынудить её прекратить войну.
По мере того как российское наступление на линии фронта застопорилось, моральный дух в окружении Зеленского поднялся до уровня, которого его команда не видела больше года. «Он снова ожил, снова поверил в то, что мы можем по-настоящему выиграть войну», — рассказал мне один из его ближайших помощников в конце сентября. — «И да, он заразил этой идеей всю команду».
Похоже, он заразил и Трампа. В кулуарах Генеральной Ассамблеи ООН Зеленский убеждал, что Трамп должен ввести новую волну американских санкций, которые могут вынудить россиян пойти на переговоры. По словам человека, знакомого с содержанием встречи, Зеленский достал карту поля боя и указал на район Донецка. Он утверждал, что украинские войска находятся на пороге окружения крупной группировки российских солдат в этом регионе, рядом с прифронтовым городом Покровск. Такой разгром унизил бы Кремль, деморализовал российскую армию и, по мнению Зеленского, усилил бы усталость от войны в московской элите.
Эта презентация задела нужные струны. В соцсетях Трамп заявил, что украинцы, возможно, смогут «вернуть свою страну в её первоначальном виде и, кто знает, может быть, даже пойти дальше этого!» Этот прогноз выходил далеко за рамки самых оптимистичных сценариев военных экспертов, поскольку подразумевал возвращение Украиной всех оккупированных территорий, включая Крым, а затем, возможно, и захват части российской территории. Такой исход, по словам Трампа, станет возможным, как только россияне «узнают, что на самом деле происходит с этой войной».
Менее чем через час после того, как пост появился в Truth Social, Зеленский собрал группу журналистов в конференц-комнате без окон под штаб-квартирой ООН в Нью-Йорке. Мы все хотели знать, как ему удалось развернуть Трампа, но Зеленский отказался обсуждать подробности. Он лишь выразил облегчение от того, что его аргументы убедили его важнейшего союзника. «Этот пост — большой сдвиг, — сказал он. — Трамп — тот, кто меняет правила игры».
Встреча в Нью-Йорке стала вершиной в отношениях Трампа и Зеленского. Но хорошее настроение продержалось недолго. В конце той же недели Белый дом переключил внимание на войну на Ближнем Востоке. После месяцев переговоров США убедили Израиль принять 20-пунктный план прекращения войны в Газе. Эти переговоры вёл спецпосланник Стив Уиткофф вместе с зятем Трампа, Джаредом Кушнером.
Соглашение по Газе, вступившее в силу 9 октября, не принесло Трампу столь желанной Нобелевской премии мира — уже на следующий день её вручили диссиденту из Венесуэлы. Но в Израиле Трампа чествовали как миротворца. Выступая в Кнессете 13 октября, Трамп пообещал, что Уиткофф и Кушнер вскоре займутся и тем, чтобы положить конец войне на Украине. «Я думал, это будет легко урегулировать, — сказал Трамп. — Но сначала пришлось заняться одним, потом займёмся другим».
На деле Уиткофф уже несколько месяцев пытался выстроить переговоры с Россией и проявил себя одним из самых внимательных собеседников Путина. Когда Уиткофф впервые приехал в Кремль весной, Трамп ожидал короткой встречи. «У Стива не было ни малейшего представления ни о России, ни о Путине, — вспоминал Трамп в своей речи в Кнессете. — Он мало что понимал в политике и не особо ей интересовался». Переговоры растянулись на пять часов. «Это талант», — сказал Трамп.
Своё место в зале Уиткофф освещал лучезарной улыбкой. На следующий день он связался по телефону с главным советником Путина по внешней политике Юрием Ушаковым и предложил способ, как россияне могли бы повлиять на мнение Трампа по Украине. «Я даже думаю, может быть, нам стоит выработать что-то вроде мирного предложения из двадцати пунктов, как мы сделали по Газе», — сказал Уиткофф кремлёвскому чиновнику, согласно стенограмме, опубликованной Bloomberg.
Посланники договорились, что их президенты должны поговорить по телефону в ближайшие пару дней — до запланированного визита Зеленского в Вашингтон в конце той недели. 16 октября Путин и Трамп провели телефонный разговор и согласились организовать саммит в Будапеште для выработки соглашения.
Когда Зеленский на следующий день появился в Овальном кабинете, он обнаружил Трампа совершенно не настроенным слушать его идеи о победе. Обещанное окружение российских войск под Покровском так и не состоялось. Вместо этого россияне продолжили продвижение, отправляя небольшие группы солдат, чтобы просачиваться в город и создавать там огневые позиции. Зеленский привёз ещё один комплект карт, чтобы объяснить ход боёв в этом районе, но Трамп проявил к ним мало интереса. «Пора прекратить убийства и заключить СДЕЛКУ!» — написал он в Truth Social после этой встречи. — «Больше никаких выстрелов, никаких смертей, никаких чудовищных и непосильных расходов».
Перемена тона расстроила украинскую делегацию, но не удивила её. Им уже приходилось иметь дело с подобными колебаниями позиции Трампа. Первая встреча Трампа и Зеленского в Овальном кабинете в конце февраля вылилась в перепалку, после чего США приостановили всю военную помощь Украине. Примерно через десять дней, когда Зеленский вновь подтвердил своё стремление закончить войну, Белый дом возобновил поставки, и отношения вернулись в привычное русло.
Этот опыт подтолкнул украинцев к новому дипломатическому правилу: никогда не позволять Трампу воспринимать Киев как препятствие на пути к миру. «Мы поедем куда угодно», — сказал близкий помощник Зеленского, подтверждая готовность президента вести мирные переговоры в любом формате, который Трамп сочтёт приемлемым. — «Трёхсторонний формат, двусторонний, любые предложения о прекращении огня — лишь бы это не была капитуляция — мы готовы принять». Они также заметили закономерность: отношение Трампа к Украине сильно менялось в зависимости от того, какие его советники находились рядом. «Трамп — как флюгер. Кто сегодня шепчет ему в ухо, туда он и поворачивается, — сказал мне этот помощник. — Если рядом Вэнс и Уиткофф — это один Трамп. Если кто-то другой — совсем другой».
Вице-президент Дж. Д. Вэнс был зациклен на том, чтобы любой ценой заключить сделку и закончить войну, причём желательно до промежуточных выборов. Но ему пришлось делить украинское направление с госсекретарём Марко Рубио. Ещё со времён Сената Рубио придерживался жёсткой линии по сдерживанию глобального влияния России и Китая и куда меньше доверял своим визави в Кремле. По его мнению, для того чтобы мирная сделка работала, США должны были проверить готовность России соблюдать её условия. Он был более, чем многие в Белом доме, склонен учитывать позицию команды Зеленского и добиваться её согласия с любым соглашением с Москвой.
Украинцы с облегчением восприняли новость, что именно Рубио поручили подготовку саммита Трампа и Путина в Будапеште. В рамках подготовки Рубио 20 октября провёл телефонный разговор со своим российским коллегой Сергеем Лавровым, который перечислил список требований Кремля. Эти требования оказались настолько крайней степени, что Рубио посоветовал Трампу отказаться от поездки в Будапешт, и Белый дом отменил саммит. «Я не хотел пустой встречи», — сказал Трамп журналистам в Овальном кабинете. — «Не хотел тратить время впустую».
На следующий день Министерство финансов США ввело санкции против двух крупнейших российских нефтяных компаний — «Лукойла» и «Роснефти». Их ключевые клиенты в Китае и Индии начали сокращать закупки российской нефти, поставив под угрозу способность Кремля финансировать войну на Украине. Для Зеленского и его европейских союзников это решение стало прорывом. Оно вселило надежду, что со временем США продолжат давить на Россию, понуждая её к добросовестным переговорам, а не к навязыванию Украине кабального мира.
«Мы действительно верим, что способность России продолжать войну будет постепенно размываться», — сказал мне близкий помощник Зеленского. — «Их производство, их военный бюджет, их экономика в целом — всё теряет прочность. Теперь нам нужно найти в себе и в наших союзниках достаточно сил, чтобы они поддерживали нас, когда мы будем слабеть — санкциями, поставками, всем».
Маятник снова был готов качнуться. В ответ на новые американские санкции Кремль направил одного из своих эмиссаров — Кирилла Дмитриева, выпускника Гарварда и бывшего сотрудника Goldman Sachs, который особенно старательно выстраивал отношения с Уиткоффом. Когда они встретились на ужин в отеле в Майами, Уиткофф привёл с собой Кушнера, и на следующий день трое продолжили разговоры уже в доме Уиткоффа.
Через несколько дней Дмитриев доложил своему начальнику в Кремле, Юрию Ушакову. Американцы, сказал он, хотели бы увидеть список российских требований для окончания войны. Согласно стенограмме, опубликованной Bloomberg, Ушаков стремился выдвинуть «максимальные» условия, добавив: «Иначе какой в этом смысл». Дмитриев согласился, пообещав, что его контакты в Белом доме, вероятнее всего, примут всё, что получат. «Пусть потом оформят это как своё», — сказал Дмитриев. — «Думаю, они не возьмут нашу версию целиком, но сделают максимально близко».
Судя по всему, подготовленный ими документ лёг в основу 28-пунктного плана, который Axios опубликовал 20 ноября, спровоцировав среди европейских союзников Украины лихорадочные попытки понять, откуда он взялся.
Одним из самых одиозных положений плана был пункт, касающийся восточного региона Донецка, который Россия годами безуспешно пытается завоевать. В документе говорилось, что этот регион «будет признан де-факто российским, в том числе Соединёнными Штатами». Уиткофф давно призывал Украину отказаться от претензий на этот и другие оккупированные Россией регионы. «Россияне де-факто контролируют эти территории, — сказал Уиткофф Такеру Карлсону в марте, после своего первого официального визита в Кремль. — Вопрос в том, признает ли мир, что это российские территории».
Уиткофф вновь поднял эту тему в беседе с Дмитриевым в прошлом месяце. «Я знаю, что потребуется, чтобы заключить мирную сделку», — сказал он, согласно стенограмме Bloomberg. — «Донецк и, возможно, обмен территориями где-то ещё».
Союзники Трампа на Капитолийском холме были возмущены, обнаружив такое предложение в 28-пунктном плане. Они отметили, что подобный исход создаёт опасный прецедент, поощряющий агрессора. «Украина не должна быть вынуждена отдавать свои земли одному из самых вопиющих военных преступников в мире — Владимиру Путину», — заявил в пресс-релизе сенатор-республиканец Роджер Уикер из Миссисипи, председатель комитета по вооружённым силам. — «Любые гарантии, предоставленные Путину, не должны вознаграждать его злонамеренное поведение и подрывать безопасность Соединённых Штатов или их союзников».
Вэнс, сыгравший ключевую роль в давлении на Зеленского, чтобы тот принял 28-пунктный план, обрушился с критикой на его оппонентов. «Политический класс в ярости от того, что администрация Трампа, возможно, наконец-то завершит четырёхлетний конфликт в Восточной Европе», — написал Вэнс в соцсетях. — «Это вызывает у меня отвращение».
Ещё одно положение плана напрямую противоречило стратегии европейских стран по усилению давления на Россию. Они уже несколько месяцев пытаются использовать 300 млрд долларов замороженных российских активов, чтобы помочь Украине вести войну и восстанавливать разрушения от российских ударов. Вместо этого план предусматривал инвестирование 100 млрд долларов в «возглавляемые США усилия по восстановлению и развитию Украины». Половина прибыли от этих инвестиций должна была идти в США, а Европа размораживала бы часть прочих активов для «отдельного американо-российского инвестиционного механизма, который будет реализовывать совместные проекты в определённых областях».
Эти положения заставили некоторых союзников Украины заподозрить, что россияне попытались купить лояльность администрации Трампа обещанием финансовой выгоды. Тот же высокопоставленный европейский дипломат назвал это «сосиской перед американским носом».
Однако готовность Трампа принять документ объяснялась во многом и слабостью Украины в тот момент. 10 ноября украинские следователи объявили об одном из крупнейших антикоррупционных дел в истории страны. Хотя Зеленский не фигурировал в этом скандале, Вэнс и другие чиновники Белого дома считали, что он поставит Киев в невыгодное положение и лишит его возможности сопротивляться «мирному соглашению».
Визит Дрисколла в Киев изначально планировался на декабрь. Но Белый дом попросил его отправиться раньше — и с иной задачей. Ему предстояло оценить готовность украинцев идти на уступки в мирном процессе. К моменту, когда он сел за стол переговоров с Зеленским в президентском комплексе, 28-пунктный план уже был опубликован в интернете, и многие украинцы были возмущены его условиями. Типичный заголовок The Kyiv Independent описывал это предложение как попытку толкнуть Украину к «капитуляции».
После встречи с Зеленским 19 ноября Дрисколл выступил с брифингом перед группой европейских дипломатов, собравшихся в резиденции посла США. Обстановка была напряжённой, но внешне дружелюбной. Один из дипломатов потребовал объяснить, почему Соединённые Штаты столь резко изменили курс, фактически сорвав стратегию давления на Россию через санкции. Ответ, по словам американского и европейского чиновников, сводился к тому, что другие способы окончания войны не сработали. Любые дальнейшие задержки, подчеркнул Дрисколл, обернутся для Украины новыми жертвами и потерями территории, и Трамп хочет попробовать иной подход.
После ещё нескольких дней переговоров переговорщики из США и Украины почти смогли дать Трампу то, чего он добивался. В Женеве им удалось вычеркнуть из проекта часть давних российских требований. Следующий раунд, в Абу-Даби, завершился заявлением советника Зеленского по нацбезопасности Рустема Умерова: стороны достигли «общего понимания основных условий соглашения». Американский чиновник зашёл ещё дальше: «Украинцы согласились на мирную сделку. Остались некоторые мелкие детали, которые нужно урегулировать, но на принципах мира они уже согласились».
Одна из этих «мелких деталей», как рассказал участник переговоров, как раз и является тем пунктом, который Зеленскому тяжелее всего принять. Речь идёт о требовании вывести украинские войска из тех частей Донецкой области, которые Киев всё ещё контролирует, включая Покровск и другие восточные города-оплоты, выполняющие роль фортификационного заслона на пути российского наступления. Отдать эту территорию означало бы для Зеленского политическое самоубийство. «Если он уступит хотя бы один квадратный километр, — сказал нам его близкий помощник, — это станет главным вопросом на любых выборах. Любой оппонент будет бить по этому месту, пока он не сломается».
Даже Уиткофф, судя по всему, осознавал эту проблему ещё в марте, после своего первого визита в Кремль в качестве мирного посредника. В интервью Карлсону он тогда сказал, что Зеленскому придётся признать потерю территорий на востоке и юге Украины как часть любой сделки о прекращении войны. «Сможет ли Зеленский выжить политически, если он это признает? — спросил Уиткофф. — Это центральный вопрос конфликта».
В ближайшие дни, добиваясь новой встречи с Трампом, Зеленскому снова придётся балансировать между двумя всё более трудно совместимыми приоритетами. Ему нужно будет уважать волю своего народа — не отдавать землю, за которую уже заплачено неизмеримой ценой. И в то же время — убедить Трампа, что препятствием на пути к миру остаётся Россия, а не Украина.
Поведение Кремля может ему в этом помочь. На фоне очередной попытки добиться мира российские вооружённые силы продолжают бомбить украинские города — последний удар во вторник унес жизни по меньшей мере семи человек в Киеве. Эти атаки могут вызвать очередное колебание маятника и вернуть Трампа к аргументу, который его европейские союзники повторяют всё это время: агрессором в этой войне является Россия, и именно её нужно принуждать к миру. Направляя на следующей неделе своего посланника в Москву, Трамп получит ещё один шанс оказать такое давление, а Путин — ещё один шанс его отговорить.
Статья, размещенная на этом сайте, является переводом оригинальной публикации с The Atlantic. Мы стремимся сохранить точность и достоверность содержания, однако перевод может содержать интерпретации, отличающиеся от первоначального текста. Оригинальная статья является собственностью The Atlantic и защищена авторскими правами.
Briefly не претендует на авторство оригинального материала и предоставляет перевод исключительно в информационных целях для русскоязычной аудитории. Если у вас есть вопросы или замечания по поводу содержания, пожалуйста, обращайтесь к нам или к правообладателю The Atlantic.
