ХАННА НОТТЕ— директор Евразийской программы по нераспространению оружия массового уничтожения (ОМУ) Центра исследований нераспространения имени Джеймса Мартина и приглашённый старший научный сотрудник Программы по Европе, России и Евразии Центра стратегических и международных исследований.
Когда в декабре прошлого года вооружённые фракции во главе с группировкой «Хайят Тахрир аш-Шам» свергли сирийского диктатора Башара аль-Асада, многие наблюдатели решили, что дни России в Сирии сочтены. На протяжении десятилетий Москва поддерживала тесные связи с семьёй Асадов; меньше года назад она бомбила районы, подконтрольные ХТШ. Когда глава ХТШ Ахмед аш-Шара взял власть в Дамаске, The Economist предупредил, что военное присутствие России в стране «висит на волоске». В России тоже тревожились: вскоре после падения Асада газеты писали о потере ключевого союзника на Ближнем Востоке, а военные блогеры паниковали по поводу будущего российских баз и опорных пунктов в стране.
С тех пор, однако, Россия опровергла ожидания, удержав свои основные базы на сирийском побережье — военно-морской объект в Тартусе и авиабазу Хмеймим — и даже укрепившись на северо-востоке страны. Российские дипломаты оперативно наладили контакты с новыми властями в Дамаске, воспользовавшись тем, что сирийцы воспринимают Россию как великую державу, а Шара стремится выстроить позитивные отношения со всеми внешними игроками. В ответ новые лидеры Сирии заняли конструктивный тон в отношении Москвы, рассчитывая на поставки российской энергии, зерна, благожелательные голоса в ООН и, возможно, вооружения. Взаимодействуя с Россией, правительство Шары также стремится сдержать реванш сторонников прежнего режима, показать западным государствам, что у Сирии есть альтернативные источники поддержки в энергетике и обороне, и, возможно, ограничить военную активность Израиля на своей территории.
Другие заинтересованные стороны тоже заинтересованы в сохранении умеренного российского присутствия в Сирии: по мере борьбы различных сил за влияние Россия стала для многих удобным страховочным вариантом. И Израиль, и Турция рассчитывают использовать российское влияние, чтобы не допустить чрезмерного усиления друг друга. А «Сирийские демократические силы» (СДС), курдская коалиция, хотят видеть Россию на своей стороне на случай, если США их оставят или если Дамаск попытается подавить их стремления к автономии.
Возможность того, что Россия сохранит плацдарм в Сирии, вызвала и тревогу среди европейских чиновников. Весной, например, депутаты Европейского парламента призвали новое правительство Сирии запретить военное присутствие России. Однако даже если Москве удастся сохранить базы, она не будет в числе ключевых игроков, определяющих судьбу Сирии. Увязнув на Украине, у России просто не хватает финансовых и военных ресурсов; её роль будет затмеваться странами Персидского залива, Турцией, а также — при условии активизации — США и европейскими государствами. Лидерам США и Европы стоит принять, что у России останется скромное присутствие в Сирии, и не вынуждать новое правительство выбирать между их помощью и поддержкой Москвы. Лучший способ не допустить амбициозного российского возвращения — оказывать последовательную и терпеливую поддержку сирийскому управлению и экономическому восстановлению.
МОЙ ВРАГ — МОЙ ДРУГ?
Связи Москвы с семьёй Асадов уходят в эпоху холодной войны, когда Хафез аль-Асад — отец Башара — прочно закрепил Сирию в орбите СССР. Когда в 2000 году Башар оказался у власти, особой близости к России он не испытывал: до Москвы он съездил в Лондон и Париж. Тем не менее дружественные отношения с Кремлём сохранил. Спустя десятилетие, когда на мирное восстание он ответил жестокими репрессиями, переросшими в гражданскую войну, Россия прикрыла его режим от санкций Совбеза ООН и, в конечном счёте, начала военную интервенцию в его поддержку.
Это вмешательство дало России мощные рычаги влияния на ход войны. В 2017 году российская военная полиция была введена в так называемые зоны деэскалации в рамках инициативы, которую поддержали также Иран и Турция. Сохраняя военное присутствие и организуя сделки об эвакуации для повстанцев, Москва накопила ценный опыт взаимодействия с разнородными вооружёнными группами: урегулировала локальные напряжённости, навязывала режимы безопасности по стране и выстраивала связи, которые пригодились сегодня. Параллельно Россия укрепила свой военный след на южном фланге НАТО, расширив и модернизировав объекты в Тартусе и Хмеймиме. Другие внешние игроки — арабские монархии залива, которые в разное время поддерживали повстанцев; Иран и «Хезболла», действовавшие совместно с Россией; Израиль, Турция и США — были вынуждены поддерживать с российскими военными механизмы предотвращения инцидентов.
Однако после вторжения на Украину в 2022 году внимание Москвы сместилось, а в Сирии она стала опираться на инерцию. В Кремле считали, что сирийский статус-кво можно поддерживать малыми силами и при сокращённом контингенте. По мере того как ответ Израиля на атаку ХАМАС 7 октября 2023 года расширялся, израильская армия нарастила удары по целям, связанным с Ираном, на сирийской территории. В ответ Россия усилила патрулирование у оккупированных Израилем Голанских высот и интенсифицировала бомбардировки провинции Идлиб, контролируемой антиасадовскими группами, чтобы удержать их от наступления. Но этих мер оказалось недостаточно. В конце ноября 2024 года повстанцы начали стремительное наступление, и российские силы в основном остались в стороне, не вмешавшись в падение режима Асада.
НИКОГДА НЕ БЫВАЕТ ВЕЧНЫХ ВРАГОВ
Многие ожидали, что свержение Асада поставит точку влиянию России в Сирии. Спустя несколько дней представитель нового переходного правительства призвал Москву пересмотреть своё присутствие. Россия же практически сразу перешла к выстраиванию контактов с новыми правителями. В одночасье российские телеканалы перестали называть ХТШ террористической организацией. На заседании ООН в начале января 2025 года российские дипломаты похвалили переходное правительство Сирии за «компетентные» действия. Позже в том же месяце российская делегация прибыла в Дамаск на широкие переговоры — о статусе российских баз, инвестициях в газовые месторождения и порты и — как сообщало сирийское госагентство САНА — с просьбой, чтобы Россия выплатила репарации за поддержку Асада и внесла вклад в восстановление страны. Новые лидеры Сирии также попросили выдать Асада, бежавшего в Москву. (Президент Владимир Путин вряд ли пойдёт на это — даже после того, как сирийские власти оформили ордер на арест, — поскольку он стремится сохранять репутацию лидера, не бросающего авторитарных партнёров.)
Главным для России было сохранить доступ к базам. За годы Тартус и Хмеймим стали важными логистическими узлами для операций в Африке. Сразу после падения Асада Россия вывела часть морских сил из Тартуса и перебазировала самолёты с других сирийских площадок на Хмеймим. В феврале новый министр обороны Сирии намекнул, что Москва сможет сохранить базы, пока их существование отвечает интересам Сирии: «В политике нет вечных врагов», — сказал он.
Параллельно, торгуясь о базах, Москва напоминала Дамаску об остающейся полезности. Весной Россия поставляла в Сирию нефть, дизель и пшеницу. По данным Reuters, российская компания «Гознак», находящаяся под санкциями Великобритании, ЕС и США и много лет печатающая сирийскую валюту, выпустит для Сирии новые банкноты. Обладая правом вето в Совбезе ООН, Россия могла бы поспособствовать снятию террористических обозначений — с сопутствующими запретами на поездки и заморозкой активов — с Шары и его ближайших соратников. Обученная на советских и российских системах, новая сирийская армия может рассчитывать на российские поставки вооружений в будущем, тем более что за последний год значительная часть её потенциала была уничтожена израильскими ударами.
Многие сирийцы ненавидят Москву за бомбардировки городов в поддержку Асада. Но Россию — в отличие от Ирана — не воспринимали как сектантскую силу, стремящуюся перекроить основы сирийского общества. Её видели циничной, прагматичной, беспощадной великой державой с давней ближневосточной историей. Эти представления — плюс семейные связи Махера аш-Шары, брата Ахмеда, с Россией — помогают объяснить, почему Москву не выдворили сразу.
Новые правители Сирии рано дали понять, что готовы строить отношения со «второй по могуществу страной мира». В июле делегация из 20 сирийских чиновников — главы МИД и Минобороны, руководителя разведки и Махера аш-Шары, генерального секретаря администрации президента — посетила Россию. Стороны договорились перезапустить сирийско-российский совместный комитет для пересмотра соглашений эпохи Асада и обсуждения экономического сотрудничества. САНА назвала визит началом новой эры в отношениях.
СОМНИТЕЛЬНЫЕ НАМЕРЕНИЯ
Нынешним властям Сирии приходится одновременно стабилизировать внутренний хаос. В марте суннитские боевики убили более тысячи человек, многие — алавиты, на побережье. В июле сотни погибли в столкновениях между бедуинами и друзскими формированиями на юго-западе. Израиль занял буферную зону у контролируемых им Голанских высот и регулярно наносит удары по объектам в глубине Сирии, хотя стороны уже начали переговоры о соглашении по безопасности.
На этом фоне двусторонние контакты Дамаска с Москвой решают и прикладные задачи. Они сигнализируют США и европейцам: у Сирии есть альтернативные каналы. Российско-сирийская дипломатия может охладить пыл оставшихся в стране асадовских лоялистов, рассчитывающих играть Кремль против Шары. А в Дамаске надеются, что Путин, пользуясь отношениями с премьер-министром Израиля Биньямином Нетаньяху, подтолкнёт Израиль к сдержанности на сирийской территории. Провозглашая курс на «ноль проблем» с внешними силами, новые лидеры Сирии считают полезным держать отношения с Кремлём доброжелательными.
У Израиля свои мотивы желать умеренного российского присутствия. Тель-Авив видит в Шаре радикального исламиста с сомнительными намерениями и опасается растущей роли Турции — страны, которую там обвиняют в антисемитизме и продвижении политического ислама — в Сирии и регионе. Анкара добивается жёстко централизованной Сирии, чтобы пресечь курдские устремления к автономии. Израиль, напротив, склоняется к децентрализации — не из принципа, а из недоверия к нынешним правителям Дамаска и расчёта, что фрагментированную Сирию проще сдерживать. Израильские лидеры полагают, что российское присутствие может помочь сохранить систему зон влияния.
Турция видит пользу в российском факторе по схожим причинам. Анкару настораживают дерзкие израильские операции и активизация Саудовской Аравии в Сирии. В прошлом Эр-Рияд финансировал СДС. Турция надеется опереться на Москву, чтобы сдерживать Израиль, пролоббировать снятие террористических обозначений Совбеза ООН с Шары, снабдить слабую сирийскую армию вооружениями и усилить позиции Анкары в противостоянии с сирийскими курдами. Такие ожидания небеспочвенны: при Асаде Россия мирилась с турецкими операциями против СДС и совместно с Турцией патрулировала участки северной Сирии.
Возможно, более остальных на Россию рассчитывают уязвимые СДС. Их автономия в опасности по мере того, как Шара консолидирует власть. В последние месяцы СДС нарастили контакты с Москвой — чтобы укрепить позиции против Турции и Дамаска и заручиться дополнительным союзником на случай, если США сдержат обещание существенно сократить или вовсе прекратить военное присутствие на северо-востоке Сирии. Россия уже наращивает своё присутствие: весной и летом Москва развернула системы ПВО и подразделения радиоэлектронной борьбы на базе у аэропорта Камышлы (в районе с курдским большинством), расширила жилой фонд для военных и укрепила периметр. При всём сотрудничестве с Турцией Россия ранее выступала за защиту прав курдов и предлагала посредничество между курдскими лидерами и центральной властью. Израиль, Турция и СДС стремятся использовать российский фактор для несовместимых целей; учитывая прежнюю манёвренность Москвы, у каждого есть основания надеяться, что именно его задачи получат поддержку.
ПОБИТА, НО НЕ СЛОМЛЕНА
В обозримом будущем Сирия останется фрагментированной и слабой, а внешние акторы будут бороться за влияние на Дамаск и неформальные сферы влияния. В этой подвижной конфигурации Россия останется одним из игроков — и далеко не главным. По мере того, как Шара готовится к своему первому визиту в Россию, намеченному на октябрь, видно, что Москве удалось избежать изгнания. Однако больше всего Сирии сейчас нужны экономическая поддержка, инвестиции и снятие остающихся международных санкций. Добиться этого способны прежде всего государства Персидского залива, Турция, США и европейские страны, а не Россия. Даже до вторжения в Украину у Москвы было немного ресурсов для фокуса на экономическом восстановлении Сирии; теперь их ещё меньше.
Если Россия удержит свои базы и продолжит быть полезной различным силам, конкурирующим за формирование будущего Сирии, это уже будет серьёзным достижением. Её влияние и сопутствующий региональный вес не вернутся к уровню, бывшему до падения Асада. Но Москва сохранит военный плацдарм, на котором можно будет наращивать присутствие и с которого реально поддерживать операции на остальном Ближнем Востоке и в Африке — тем более после окончания войны в Украине. «Африканский Корпус», российское парамилитарное формирование, сейчас укрепляет позиции в Западной Африке — регионе, который Кремль считает приоритетным. Сохранение логистических узлов в Сирии поможет России и дальше расширяться.
При этом западным государствам не стоит наказывать новых сирийских лидеров за прагматичные контакты с Москвой. Вскоре после падения Асада, например, министр иностранных дел Нидерландов Каспар Вельдкамп предложил ЕС рассматривать смягчение санкций только при условии, что Сирия выдворит Россию: «Мы хотим, чтобы русские ушли», — сказал он. Но Шара не собирается возвращать страну в орбиту Москвы. Напротив, он выстраивает тонкий баланс между Россией и её противниками. В сентябре Сирия восстановила дипломатические отношения с Украиной. И маловероятно, что российские базы станут каналом для возвращения Ирана в Сирию: израильские военные, скорее всего, пресекут такие попытки на ранней стадии.
По мере того как сирийские власти проходят через колоссальные испытания, разумнее не превращать Россию во врага. Вместо того чтобы паниковать из-за манёвров Москвы или ставить своё участие в зависимость от полного разрыва Дамаска с Россией, лидерам США и Европы стоит сосредоточиться на помощи сирийцам в восстановлении после десятилетия гражданской войны и полувека деспотии. Лучший способ гарантировать, что Сирия не позволит России использовать свою территорию в будущем, — выстраивать хорошие отношения с Дамаском уже сейчас.
Статья, размещенная на этом сайте, является переводом оригинальной публикации с Foreign Affairs. Мы стремимся сохранить точность и достоверность содержания, однако перевод может содержать интерпретации, отличающиеся от первоначального текста. Оригинальная статья является собственностью Foreign Affairs и защищена авторскими правами.
Briefly не претендует на авторство оригинального материала и предоставляет перевод исключительно в информационных целях для русскоязычной аудитории. Если у вас есть вопросы или замечания по поводу содержания, пожалуйста, обращайтесь к нам или к правообладателю Foreign Affairs.
