Авторы: Майкл Макфол — директор Института Фримена Спогли, профессор политологии и научный сотрудник Института Гувера при Стэнфордском университете. С 2012 по 2014 год он занимал пост посла США в России.
Аббас Милани — директор программы иранистики имени Хамида и Кристины Могадамов при Стэнфорде и научный сотрудник Института Гувера.
Ещё несколько лет назад президент России Владимир Путин, казалось, вновь утвердил влияние Москвы на Ближнем Востоке после десятилетий его ослабления. Углубляя связи с давними союзниками — Ираном и Сирией, и одновременно выстраивая более тёплые отношения с Израилем и арабскими монархиями, Путин казался реалистичным прагматиком — комфортной альтернативой для тех, кто считал курс США на продвижение демократии наивным и дестабилизирующим.
Эта стратегия позволила России стать важным противовесом Соединённым Штатам в регионе, а также принесла выгоды ближе к дому. Лидеры Ближнего Востока отреагировали удивительным молчанием на начало войны России и Украины в 2022 году. Даже Израиль — близкий союзник США — не осудил Москву и, тем более, не присоединился к санкциям.
Но за последние 20 месяцев позиции России в регионе обрушились. Ответ Израиля на атаку ХАМАС 7 октября разрушил так называемую «ось сопротивления» — поддерживаемую Ираном сеть, с которой у России были тесные связи. Режим Асада в Сирии, долгое время бывший ценным клиентом Москвы, рухнул стремительно. Удары США и Израиля по иранским ядерным объектам серьёзно ослабили главного союзника России в регионе. В результате репутация Москвы как покровителя и гаранта безопасности на Ближнем Востоке оказалась в руинах. В новом региональном порядке, который сейчас формируется, Россия больше не нужна.
Провалы Москвы отзываются далеко за пределами Ближнего Востока. Будь то осознанное решение Путина не вмешиваться или неспособность Кремля это сделать, отказ России поддержать своих партнёров должен стать отрезвляющим уроком для Си Цзиньпина и Коммунистической партии Китая: в моменты кризиса на Россию как союзника полагаться нельзя.
Для Соединённых Штатов снижение влияния России в регионе также должно стать поводом для размышлений. В течение многих лет политики и аналитики обсуждали прочность российско-китайского альянса и вопрос, стоит ли пытаться вбить клин между двумя державами или же, наоборот, усилить их взаимозависимость, тем самым повышая издержки и риски для обеих. Но последние неудачи Москвы прояснили важный факт, скрытый за риторикой о «особых отношениях»: Россия — союзник только в хорошую погоду. В случае конфликта между США и Китаем, например из-за Тайваня, Вашингтон может ожидать от Москвы ровно того же, что она продемонстрировала на Ближнем Востоке, — бездействие.
ДОРОГА В ДАМАСК
После распада СССР в 1991 году Россия утратила статус значимого международного игрока, в том числе и на Ближнем Востоке. Сфокусировавшись на интеграции демократизирующейся России в западный мир, президент Борис Ельцин стремился вступить в такие структуры, как G7, ВТО и НАТО, уделяя минимум внимания и ресурсов на поддержание связей с автократическими противниками США, включая Иран и Сирию. Десятилетие экономического кризиса лишь усугубило изоляцию России от региона.
Путин, победивший на выборах в 2000 году, постепенно положил конец пренебрежению Ближним Востоком. После терактов 11 сентября он быстро поддержал глобальную «войну с террором» Джорджа Буша. Россия содействовала размещению американских военных баз в Узбекистане и Кыргызстане — странах, которые Путин считал частью своей сферы влияния. Даже когда Путин осудил вторжение США в Ирак в 2003 году из-за тесных связей Москвы с Саддамом Хусейном, он продолжил сотрудничество с Вашингтоном в области нераспространения, особенно по Ирану. В 2010 году Россия проголосовала вместе с США за резолюцию 1929 Совбеза ООН, вводившую жёсткие санкции против Тегерана. А в 2015 году присоединилась к Совместному всеобъемлющему плану действий по ядерной программе Ирана.
В этот период Россия также сотрудничала с США в борьбе с террористическими организациями, включая те, что имели связи с джихадистами внутри самой России.
Переломным моментом для политики Путина на Ближнем Востоке стала «арабская весна» 2011 года. В то время как лидеры Запада приветствовали свержение диктатур, Путин, тогда занимавший пост премьер-министра, выражал опасения. На встречах с западными лидерами, включая Барака Обаму, он предупреждал, что крах автократии приведёт к гражданским войнам и усилению экстремизма. Он публично осудил Дмитрия Медведева за воздержание в Совбезе ООН при голосовании за резолюцию, разрешающую военное вмешательство против Муаммара Каддафи. Путин назвал её «дефектной и ущербной», утверждая, что она «разрешает всё» и «напоминает средневековый крестовый поход».
Эти опасения о стабильности находили отклик у ближневосточных монархов. В том же году в самой России начались массовые протесты против фальсификаций на парламентских выборах. Как и в случае с арабскими странами, Путин обвинил США в попытке дестабилизации. Угроза его власти, которую он воспринимал как управляемую из Вашингтона, заставила его отказаться от сотрудничества с США, включая на Ближнем Востоке.
Путин использовал момент, чтобы укрепить связи с Израилем и арабскими монархиями — в то время, когда их отношения с Вашингтоном охладились из-за поддержки США демократических протестов и стремления к сближению с Ираном. Путин выстраивал особые отношения с египетским генералом Абдель-Фаттахом ас-Сиси после его переворота в 2013 году. Россия также заполнила вакуум в Ливии, поддержав маршала Хафтара. Когда западные лидеры осудили убийство Джамаля Хашогги в 2018 году, Путин публично обнял Мухаммеда бин Салмана.
В это время Путин также выстраивал личные отношения с премьер-министром Израиля Биньямином Нетаньяху, опасавшимся краха государственных институтов и исламизма. Многим консервативным евреям, эмигрировавшим из СССР, Путин казался прагматичным лидером, гарантом стабильности.
В 2012 году, вернувшись на пост президента, Путин усилил антиамериканскую риторику, которая нашла отклик у иранского лидера Али Хаменеи. Хизбалла, союзник Ирана, воевала на стороне России и Асада в Сирии. Впоследствии ХАМАС, несмотря на первоначальную критику Асада, тоже встал на сторону Ирана и России. Кремль никогда не признавал ХАМАС террористической организацией, называя её движением за национальное освобождение. Умение Путина одновременно сотрудничать с Израилем и ХАМАС — отражение его дипломатического успеха в регионе.
ДРУГ ВСЕМ АВТОКРАТАМ
Путинские усилия по расширению влияния России на Ближнем Востоке первоначально дали плоды. После начала полномасштабного вторжения на Украину в 2022 году Иран предоставил России тысячи смертоносных беспилотников Shahed. Арабские монархии воздержались от голосования в ООН, осуждающего действия Москвы, и не присоединились к международной санкционной коалиции. В октябре 2022 года Путин и Мухаммед бин Салман подписали соглашение о сокращении экспорта нефти, что повысило цены и обеспечило финансирование военной машины России.
Даже Израиль, в отличие от большинства демократических стран, воздержался от критики вторжения и проголосовал против резолюции ООН, осуждающей агрессию России.
Когда режим Асада оказался под угрозой в 2015 году, Путин направил ВКС России для поддержки сирийских, иранских и хизбалловских наземных сил, что дало Асаду ещё девять лет у власти. В обмен на это Россия получила доступ к военно-морской базе в Тартусе и авиабазе Хмеймим под Латакией — таким образом, Москва закрепила своё военное присутствие в Восточном Средиземноморье и на Арабском Востоке.
Военная интервенция в Сирию укрепила образ России как решительного и надёжного партнёра. В отличие от США, Россия не читала региону лекции о демократии и правах человека. И продолжала поставки оружия. После арабской весны российский экспорт вооружений на Ближний Восток вырос, включая поставки в Египет при Сиси и Турцию — страну НАТО, которая всё же приобрела российскую систему ПВО С-400.
ВСЁ ВЕЗДЕ И СРАЗУ
Однако после нападения ХАМАС на Израиль 7 октября 2023 года стратегия Путина начала рушиться. Израиль ответил масштабной военной операцией сначала в Газе, затем по позициям «Хизбаллы» в Ливане, уничтожив значительную часть командования обеих организаций. Путин попытался сохранить нейтралитет и предложил посредничество между ХАМАС и Израилем — жест, который ни Нетаньяху, ни израильское общество не восприняли всерьёз. При этом он не оказал ни ХАМАС, ни «Хизбалле» сколько-нибудь значимой помощи.
Затем, в декабре 2024 года, режим Асада рухнул. Многолетние инвестиции России в поддержку диктатора рассыпались за считанные дни. Путин предоставил Асаду и его семье убежище в России, но не предпринял никаких шагов по сдерживанию повстанцев, захвативших Дамаск. Это бездействие отразилось на всём регионе. «Хизбалла» ослабла ещё больше. СМИ, связанные с Корпусом стражей исламской революции (КСИР) в Иране, начали открыто жаловаться на неспособность России спасти общего союзника.
Ещё более серьёзный репутационный удар Россия получила после того, как израильские и американские вооружённые силы нанесли удары по ядерным объектам Ирана в июне. Всего через несколько дней после атаки на объект в Фордо министр иностранных дел Ирана Аббас Аракчи прилетел в Москву за поддержкой. Путин ограничился стандартным осуждением США, но не предложил Тегерану ни военной, ни иной ощутимой помощи — несмотря на то, что Иран по-прежнему поставлял России вооружения для войны на Украине. Сегодня режим Хаменеи ослаблен как никогда, но Кремль ничего не делает для его укрепления.
СТРАХ И НЕНАВИСТЬ
Лидеры и общества на Ближнем Востоке обратили внимание на пассивность и равнодушие России. Особенно ярко это проявилось в Иране. Хотя Хаменеи всегда оставался лояльным союзником Москвы, ослабление его позиций вызвало рост критики. Раньше иранские комментаторы осторожно высказывались о связях с Кремлём, теперь же они открыто критикуют Путина за отказ включить в январский Договор о всеобъемлющем стратегическом партнёрстве между Россией и Ираном пункт о взаимной обороне — такой, какой содержится в аналогичных договорах Москвы с Беларусью и Северной Кореей.
Бывший вице-спикер иранского парламента Али Мотахари упрекнул Россию за затяжку с поставкой систем С-400, которые могли бы помочь защититься от ударов Израиля. А передовая статья в авторитетной газете, основанной тремя священнослужителями (включая самого Хаменеи), подвергла критике курс на сближение с Россией — очевидный упрёк самому верховному лидеру.
Некоторые представители КСИР, считавшиеся бастионом пророссийских настроений, также оказались разочарованы. Когда Путин предложил посредничество между Ираном и США, одна из газет, связанная с КСИР, предположила, что российский президент просто пытается использовать Иран как разменную монету для сделки с Вашингтоном: контроль над ядерной программой Ирана в обмен на уступки США по Украине.
В иранских социальных сетях всё чаще вспоминают историю российских колониальных амбиций в Персии в царскую и советскую эпоху. Голоса оппозиции, выступающие за демократизацию и долгое время критикующие сближение с автократической Россией, обрели новое звучание как внутри страны, так и в диаспоре.
Взгляды израильского общества на Россию также изменились. Ни Нетаньяху, ни израильтяне не заинтересованы в посредничестве Путина. Когда отношения между США и Израилем были натянутыми, Нетаньяху тянулся к Москве. Но теперь, когда Трамп вернулся в Белый дом, необходимость в этом отпала.
Официальная позиция Саудовской Аравии по поводу бездействия России — сдержанная. За закрытыми дверями Мухаммед бин Салман доволен тем, что иранская ядерная программа отброшена назад, а военная мощь Тегерана — особенно ракетный арсенал — не смогла нанести значительный урон Израилю или американской базе в Катаре. Неспособность Путина повлиять на происходящее в регионе — ни дипломатически, ни силой — должна заставить Эр-Рияд пересмотреть свой тщательно выверенный баланс между США, Китаем и Россией.
К слову, ещё до израильских ударов между Москвой и Эр-Риядом назревал конфликт по поводу увеличения нефтедобычи. Саудовская Аравия в этом споре одержала верх, и OPEC+ готовится нарастить добычу в августе — к удовольствию Вашингтона и досаде Москвы.
НЕ НАДЕЙСЯ НА МЕНЯ
Решение Путина не поддержать партнёров России на Ближнем Востоке должно стать сигналом и для Пекина: в случае войны с США из-за Тайваня Москва окажет Китаю минимальную помощь.
Если отказ поддержать Иран в момент его наибольшей уязвимости что-то и показывает, так это то, что в трудный момент Россия не поможет. Точно так же отказ защищать режим Асада говорит о том, что российские вооружённые силы не вмешаются в войну против США. Если конфликт в Азии действительно начнётся, максимум, на что можно рассчитывать от Путина — это поставки нефти и газа. Как откровенно заметил министр иностранных дел Китая Ван И на встрече с европейскими лидерами, Россия ценна для Китая постольку, поскольку она втянута в войну на Украине и тем самым отвлекает внимание и ресурсы США от Азии. Но рассчитывать на большее не приходится.
Администрация Трампа должна сделать аналогичный вывод. В первые месяцы его правления некоторые аналитики настаивали на том, что США следует «оттянуть» Россию от Китая для сдерживания Пекина — своего рода «обратная политика Киссинджера». Тогда это была плохая идея, а теперь — ещё хуже. Путин доказал, что Россия ненадёжен даже для диктатур с давними связями с Москвой. Вряд ли она станет надёжным партнёром для США против Китая.
Путин предложит Америке и демократическому миру ровно то же, что предложил теократам в Тегеране: ничего. Поэтому какой бы курс Трамп ни избрал в отношении Путина, ему следует отказаться от идеи вбить клин между Москвой и Пекином.
Первоначальные успехи стратегии Москвы на Ближнем Востоке казались свидетельством её геополитической ценности. Однако тот факт, что она в итоге так катастрофически провалилась, должен предостеречь Трампа и других от попыток заигрывать с её архитектором.
Статья, размещенная на этом сайте, является переводом оригинальной публикации с Foreign Affairs. Мы стремимся сохранить точность и достоверность содержания, однако перевод может содержать интерпретации, отличающиеся от первоначального текста. Оригинальная статья является собственностью Foreign Affairs и защищена авторскими правами.
Briefly не претендует на авторство оригинального материала и предоставляет перевод исключительно в информационных целях для русскоязычной аудитории. Если у вас есть вопросы или замечания по поводу содержания, пожалуйста, обращайтесь к нам или к правообладателю Foreign Affairs.
