Москва, Запад и сосуществование без иллюзий
Александр Габуев — директор Центра Карнеги по России и Евразии в Берлине.
Вторжение российского президента Владимира Путина на Украину в феврале 2022 года изменило ход истории. В первую очередь, конечно, оно изменило жизнь самих украинцев, ставших жертвами этого жестокого акта агрессии. Но война изменила и саму Россию — гораздо глубже, чем осознаёт большинство наблюдателей извне. Ни одно перемирие, даже заключённое при посредничестве американского президента, симпатизирующего Путину, не способно повернуть вспять тот факт, что конфронтация с Западом стала стержнем российской государственной политики. И ни одно прекращение боевых действий в Украине не отменит степень зависимости России от Китая, которая лишь усилилась.
В результате войны Россия под руководством Путина стала гораздо более репрессивной, а антизападные настроения — более укоренёнными в обществе. С 2022 года Кремль начал масштабную кампанию по подавлению инакомыслия, пропаганде войны и антизападных нарративов внутри страны, а также по формированию широких социальных групп, материально заинтересованных в продолжении конфликта. Десятки миллионов россиян — от высших чинов до самых богатых людей — теперь воспринимают Запад как смертельного врага.
На протяжении трёх лет США и Европа проявляли завидную решимость в противодействии агрессии Путина. Однако порой, сами того не осознавая, они подыгрывали его нарративу: будто бы Запад ненавидит Россию и конфликт с ним носит экзистенциальный характер. Стратегия западных лидеров страдала от отсутствия целостного и долгосрочного подхода к России, сопровождавшегося риторикой, которая порой звучала как реализация какого-то великого плана. В 2024 году, например, тогдашний премьер-министр Эстонии Кая Каллас — а ныне главный дипломат ЕС и заместитель председателя Еврокомиссии — заявила, что Западным лидерам не стоит бояться, что поддержка победы Украины приведёт к распаду России. Российская пропаганда моментально подхватила эти слова как доказательство: именно разрушение России — конечная цель Запада.
Президент США Дональд Трамп подорвал единство трансатлантического альянса, добиваясь быстрого окончания войны. Однако даже если его заигрывания с Путиным приведут к временной оттепели в американо-российских отношениях, глубинное недоверие Путина к Западу не позволит достичь подлинного примирения. Он не может быть уверен, что Трамп сумеет склонить Европу к восстановлению связей с Россией, и прекрасно понимает: в 2028 году в Белом доме может появиться новая администрация, снова изменившая курс. Американские корпорации не спешат возвращаться в Россию. И Путин не собирается отказываться от своего стратегического альянса с председателем КНР Си Цзиньпином. Кремль продолжит использовать китайские технологии, в том числе цифровые инструменты репрессий, зависеть от китайского рынка и финансовой системы, а также укреплять военное сотрудничество с Пекином — даже если это приведёт к столкновению с Вашингтоном.
Тем не менее, неприятие стратегии умиротворения Трампа может подтолкнуть других лидеров, особенно в Европе, к более жёсткому курсу сдерживания России или даже к откровенной враждебности. Но такая политика, сама по себе, будет ошибкой. Режим Путина почти наверняка не рухнет изнутри. Поэтому стратегия сдерживания должна оставаться краеугольным камнем западной политики, особенно в Европе — по крайней мере, в ближайшем будущем.
Но рано или поздно Путин уйдёт. Даже если его преемники выйдут из его ближайшего круга, у них будет больше гибкости для изменения курса страны — и прагматичные причины для этого. Хотя массового недовольства в России нет, её внутренние слабости очевидны. Самым логичным способом укрепить позиции государства станет ребалансировка внешней политики. Поэтому, укрепляя систему сдерживания, европейские лидеры уже сейчас должны начать готовиться к возможности, которую откроет уход Путина.
Им нужно выработать новую модель отношений с Россией — без иллюзий о том, что страна должна пройти столь же радикальную трансформацию, как Западная Германия после Второй мировой войны. Они должны предложить конкретные условия мирного сосуществования — например, стратегии по контролю над вооружениями и формы экономического взаимодействия, исключающие возможность его милитаризации. Европейские лидеры (и американские политики, не разделяющие симпатий Трампа к Путину) уже сейчас должны начать чётко доносить это видение — даже в таких вопросах, как публичные заявления об увеличении военных бюджетов.
Не все в Кремле разделяют антизападную одержимость Путина. В частных беседах многие российские элиты признают: война на Украине — не только моральное преступление, но и стратегическая ошибка. Чем проще будет этим прагматикам представить себе иное, более конструктивное будущее отношений с Западом, тем выше их шансы на успех в борьбе за власть, которая неизбежно начнётся после ухода Путина. Смена риторики Запада — не просто подготовка к будущему, но и грамотная политика в настоящем. Если западные лидеры перестанут подыгрывать нарративу Кремля о вечной конфронтации, это может уменьшить привлекательность радикалов по обе стороны политического спектра — от правых популистов до левых анархистов, утверждающих, что военно-промышленный комплекс стремится к бесконечной войне.
Если же Запад продолжит делать вид, будто обсуждать новую модель сосуществования с Россией бессмысленно, это может подтолкнуть будущих российских лидеров к тому, чтобы продолжить линию Путина — включая зависимость от Китая. Кто-то на Западе может считать, что события последних трёх лет доказали: повлиять на курс России невозможно. Но на самом деле инструменты влияния есть — и было бы ошибкой от них отказываться.
КОНФЛИКТ ИНТЕРЕСОВ
Во время первых двух сроков Путина в Кремле — с 2000 по 2008 год — ВВП России почти удвоился благодаря росту цен на сырьевые товары, притоку западных инвестиций, рыночным реформам и всплеску предпринимательской активности. По сравнению с диктаторскими периодами империи и СССР, а также хаосом 1990-х, Россия в те годы была одновременно и богатой, и относительно свободной. Несмотря на замедление экономического роста в 2010-х, социальный контракт между государством и обществом сохранялся.
Однако за время войны на Украине российская экономика и сам этот контракт претерпели радикальные изменения. В январе 2024 года экономист Александра Прокопенко в статье для Foreign Affairs описала ситуацию, в которой оказался Кремль, как «невозможную трилемму»: необходимо одновременно финансировать всё более дорогостоящую войну, поддерживать уровень жизни населения и сохранять макроэкономическую стабильность — цели, которые невозможно реализовать одновременно.
Путин, тем не менее, решил эту задачу: он сделал ставку на войну. С 2025 по 2027 годы российское правительство планирует тратить около 40% государственного бюджета на оборону и безопасность, ущемляя другие сферы, такие как здравоохранение и образование. Война стала экономически выгодной для большинства россиян. После небольшого спада в 2022 году ВВП России вырос на 3,6% в 2023-м и на 4,1% в 2024 году — за счёт роста военных расходов. Серьёзные негативные последствия, такие как двузначная инфляция, начали проявляться лишь в конце 2024 года. Даже после прекращения огня российская экономика останется милитаризированной: оборонная промышленность будет заново комплектовать армию, понёсшую колоссальные потери в технике, а сам Путин уже запустил масштабную программу модернизации вооружённых сил.
Если война на Украине возобновится или затянется, экономическая ситуация в России может значительно ухудшиться. Но это вряд ли вызовет серьёзное давление на режим. Чем больше экономическое напряжение, тем жёстче репрессии. Кремль криминализировал любую критику войны и армии, возбуждая громкие уголовные дела против как известных, так и никому не известных оппозиционеров. Резко увеличилось число «иноагентов» и «нежелательных организаций» — критики войны поставлены перед выбором: эмиграция или тюрьма. Для полиции и спецслужб это стало инструментом карьерного роста: чем больше «врагов» раскрыто, тем лучше для следователя.
Пока цена за публичную критику войны становится всё выше, сама война становится механизмом перераспределения богатств. В первую очередь выигрывает окружение Путина и его клиентелистские сети. Кто-то получил возможность скупать дешёвые активы после ухода западных компаний, а кто-то — просто конфисковывать их с поддержкой влиятельных игроков вроде главы Чечни Рамзана Кадырова. Но выгоду извлекают и десятки тысяч более мелких участников: от предпринимателей, зарабатывающих на обходе санкций, до белых воротничков в ИТ, финансах и бизнес-услугах, чьи зарплаты растут из-за эмиграции конкурентов и нехватки специалистов.
Путин также покупает лояльность, платя мобилизованным, рабочим военных заводов и их семьям. В июне 2024 года, по данным Кремля, на фронте находилось около 700 000 россиян. Средняя зарплата солдата достигла $2 000 в месяц — вдвое больше средней по стране и в четыре раза выше, чем в регионах, давших наибольшее число призывников. С начала вторжения погибло или было ранено более 800 000 солдат; их семьи получают до $80 000 компенсации. Таким образом, у десятков тысяч россиян появилось материальное основание поддерживать несправедливую войну — и рассчитывать на дальнейшее продвижение в жизни. В 2024 году Кремль запустил программу профессиональной переподготовки и трудоустройства ветеранов на государственные должности.
Война также открыла социальные лифты для чиновников. Работа в оккупированных территориях ускоряет карьеру. Для сотен тысяч сотрудников силовых структур карьерный рост теперь зависит от выявления западных и украинских агентов, а также от подавления антивоенной активности и независимой журналистики. Российская бюрократия стала гораздо более политизированной. Даже такие раньше прагматичные институты, как Центробанк, превратились в участников санкционной войны, где технократы, получившие западное образование, играют на стороне Кремля.
Ещё до полномасштабного вторжения Россия страдала от социальной инерции и выученной беспомощности, но за последние годы Кремль провёл масштабную социальную инженерию, чтобы внедрить недоверие к Западу в массовое сознание. С сентября 2022 года в школах проводятся еженедельные патриотические занятия, на которых преподаются про-военные нарративы. Государство активно вмешивается в культуру и развлечения: независимые артисты и писатели вынуждены уезжать, несогласные объявляются «экстремистами», а либеральные интеллектуалы — подсудимыми. Вдохновлённый опытом Китая, Кремль строит «цифровой железный занавес», блокируя Instagram и Facebook, ограничивая доступ к YouTube, который ранее ежедневно использовала почти половина россиян старше 12 лет.
Разумеется, «чёрный лебедь» может разрушить эту «крепость Россию». Вспомним, как быстро рухнул режим Башара Асада в Сирии. Но крах режима Путина всё же маловероятен. Если иссякнет ресурс для подкупа населения — Кремль компенсирует это усилением репрессий.
ВОЕННЫЙ ТАНЕЦ
Война на Украине не стала временным отклонением от прежнего курса российской внешней политики — она изменила её навсегда. Теперь внешняя политика России подчинена трём ключевым целям: формировать альянсы, поддерживающие военные усилия Москвы; сохранять работоспособность экономики, находящейся под санкциями; и мстить Западу за поддержку Украины.
Российские чиновники делают ставку на углубление сотрудничества с режимами и структурами, готовыми навредить интересам Запада — прежде всего с Северной Кореей, Ираном и проиранскими прокси, такими как повстанцы-хуситы в Йемене. Если война закончится, и США временно снимут часть санкций, Кремль, возможно, приостановит наиболее дерзкие антиизраильские или антииамериканские действия — например, поставки оружия хуситам. Но Москва сохранит возможности для возобновления этих действий в будущем, особенно после возможного ухода администрации Трампа.
Кремль также активно расширяет экономические и политические связи с развивающимися странами, предлагая значительные скидки на российские сырьевые товары и наращивая экспорт в Индию, Юго-Восточную Азию, Африку, Ближний Восток и Латинскую Америку.
Самым значительным изменением стало решительное переориентирование России на Китай. До войны отношения Москвы и Пекина были отношениями асимметричной взаимозависимости: Китай обладал большим влиянием, но Россия старалась диверсифицировать связи за счёт торговли и технологий с Европой. После 2022 года Путин пошёл на гораздо более глубокую зависимость от Китая в обмен на поддержку войны.
Без критически важных компонентов, поставляемых из Китая, Россия не смогла бы вести войну на протяжении трёх лет. Экономика страны держится на плаву во многом благодаря тому, что Китай закупает теперь 30% российского экспорта (в 2021 году — 14%) и поставляет 40% импорта (до войны — 24%). Пекин также предоставляет Москве инфраструктуру для внешней торговли в юанях.
Россия сделала ставку на то, что эта зависимость оправдает себя. Поскольку именно Китай Кремль считает главным противником США, усиление Пекина — это, с точки зрения Путина, инвестиция в крах американского мирового господства. Поэтому Россия теперь передаёт Китаю военные технологии, которые ранее держала в секрете, и стимулирует научные лаборатории и университеты участвовать в китайской инновационной экосистеме. Запущены совместные российско-китайские проекты в области естественных наук, прикладной математики, ИТ и космоса. Всё больше россиян работают в китайских компаниях, таких как Huawei. Москва поставляет Пекину дешёвые ресурсы — нефть, газ и уран, в том числе для китайской ядерной программы, а также обеспечивает Китай сырьём по наземным маршрутам — на случай морской блокады.
ПРИГОТОВИТЬСЯ К ШТУРМУ
Во время своей кампании переизбрания в 2024 году Дональд Трамп пообещал «разъединить» Россию и Китай. В некотором смысле, в роли президента он действительно пытается этого добиться, заигрывая с Путиным. Но какие бы шаги Трамп ни предпринимал, Россия при Путине останется угрозой для Европы и США. Европе придётся и дальше развивать собственную систему сдерживания — и быть готовой делать это без значительной американской поддержки.
Европейские лидеры должны продолжать позиционировать этот процесс как часть трансатлантического проекта, реализуемого через НАТО. А если команда Трампа откажется сотрудничать, следует наладить работу с другими американскими союзниками — профессионалами внешней политики, военными и лидерами оборонной промышленности США.
Первый приоритет — расширение оборонного производства. Многие эксперты представляют эту задачу как техническую, но это гораздо более сложный вызов. Без параллельного решения проблемы вялого экономического роста на континенте любые попытки укрепить безопасность лишь подольют масла в огонь популистов, выступающих против роста военных расходов и за умиротворение России.
США и Европа также должны противодействовать так называемой «теневой войне» России. Кремль развил целый арсенал инструментов подрыва демократий: от саботажа и заказных убийств до дезинформации в интернете и вмешательства в выборы. Россия гордится этими методами и будет применять их даже после перемирия на Украине. В настоящий момент не существует никакого механизма для управления рисками эскалации гибридной войны — его необходимо разработать. США и Европа должны начать масштабные, поколенческие инвестиции в контрразведку, антитеррор и борьбу с организованной преступностью. Органический рост радикального ислама и крайне правого экстремизма в Европе создаёт для Кремля благоприятную почву для манипуляций.
ПОЧВА ДЛЯ ПЕРЕМЕН
Параллельно с укреплением обороны западным лидерам — особенно в Европе — пора вырабатывать альтернативный подход к России. Страна, которую унаследуют преемники Путина, будет глубоко дисбалансированной: из-за многолетнего перекоса в сторону военной экономики, ограничения доступа к передовым технологиям, чрезмерной зависимости от Китая и усугубления демографических проблем.
Хотя военные и спецслужбы вряд ли откажутся от привилегий, заработанных в ходе войны, внутри российской элиты уже формируется прагматичная фракция, осознающая, что война в Украине стала катастрофой. Эти силы, возможно, захотят избавиться от самых токсичных элементов путинского наследия — но только если увидят, что Запад готов к диалогу.
МЕСТО ДЛЯ ДИАЛОГА
Изменить послание Запада России и сделать его последовательным — задача непростая. И не только потому, что Трамп разрушил единство трансатлантического альянса. Внутри самой Европы мнения о России расходятся. Однако европейские политики и американские лидеры, не разделяющие подхода Трампа, могут начать с конкретного проектирования более стабильной архитектуры безопасности.
Если события будут развиваться в текущем русле, то вскоре и НАТО, и Россия окажутся вооружены до зубов не только обычными системами, такими как танки и дроны, но и стратегическими — включая гиперзвуковое ядерное оружие. Риски в этой ситуации будут аналогичны холодной войне. И ответ должен быть соответствующим: контроль над вооружениями, надёжные механизмы верификации и коммуникации для предотвращения инцидентов.
Если переговорщикам удастся восстановить достаточный уровень доверия, следующим шагом может стать подписание соглашений о сокращении арсеналов обычных и стратегических вооружений — наподобие Договора СНВ (срок действия которого истекает в 2026 году) или Договора об обычных вооружённых силах в Европе, действие которого НАТО и Россия приостановили в 2023 году. Обе стороны могли бы также обсудить ограничение вмешательства во внутреннюю политику друг друга — если Россия будет готова прекратить подрыв демократий.
Экономическая взаимозависимость когда-то была источником благосостояния и для России, и для Запада. К моменту ухода Путина Европа, скорее всего, полностью избавится от зависимости от российских сырьевых ресурсов. Если так и будет, то частичное возобновление импорта некоторых российских материалов уже не станет угрозой независимости Европы — напротив, оно поможет диверсифицировать цепочки поставок. Восстановление торговых связей было бы выгодно и России: это снизило бы её критическую зависимость от Китая.
ПОРА ПЕРЕСТРОИТЬСЯ
Без осмысления и обсуждения преступной войны, развязанной Путиным, никакого серьёзного сближения между Россией и Западом быть не может. Даже если Москва и НАТО договорятся, скажем, по ракетным вооружениям, стабильный баланс невозможен, пока Украина, всё ещё находясь под угрозой, будет сама их производить.
Любой будущий проект по восстановлению экономических связей с Россией должен предусматривать средства на восстановление Украины — в той или иной форме. Конечно, слово «репарации» вряд ли когда-либо появится в официальных документах, подписанных Москвой. Однако возможны альтернативы. Например, специальный налог на российские сырьевые товары, продаваемые в Европу, мог бы пополнять фонд восстановления Украины в течение согласованного срока. Или международный фонд, куда Россия вносила бы определённый процент от ВВП. Чем быстрее будет расти экономика России, тем больше получит Украина — что создаст стимулы для Европы инвестировать в Россию и закупать её ресурсы.
Многие европейские страны захотят привлечь Украину к выработке стратегии взаимодействия с Россией после Путина. Для части элиты в Киеве наилучшим сценарием может казаться не просто ослабленная, а разрушенная Россия. Однако подобный итог едва ли отвечает интересам Европы, учитывая риски, связанные с крахом огромной ядерной державы. Членство Украины в НАТО — сегодня анафема для Путина, и его преемники, возможно, сохранят такую же позицию. Но более прагматичные лидеры в Москве могут со временем признать, что интеграция Украины в НАТО — меньшая угроза, чем неудержимая и мстительная Украина, действующая вне рамок альянса.
ПОВОРОТНЫЙ СИГНАЛ
Чтобы донести до россиян новую стратегию, Западу срочно необходимо восстановить коммуникационные каналы, которые были разрушены за годы войны. Нужно ясно дать понять как народу, так и элитам России: это Кремль стремится изолировать страну от Запада, а не наоборот. Художники, учёные, интеллектуалы и спортсмены, не участвовавшие в пропаганде войны, не должны быть отменены только за своё гражданство. Европе нужно пересмотреть визовую политику, которая сегодня делает практически невозможным для россиян поездки на континент.
В публичной риторике западные лидеры и чиновники должны неустанно подчёркивать: они не против россиян, а против пагубной политики Путина. Именно эта политика сделала самих россиян менее благополучными и менее защищёнными. Также нужно возобновить устойчивые контакты с российскими бюрократами и представителями внешнеполитических элит, которые, вероятно, останутся у руля в постпутинской эпохе. Начать можно с международных форумов, где диалог с российской стороной может быть сосредоточен на общих интересах — например, предотвращении непреднамеренных столкновений на море и в воздухе. Да, многие российские участники будут пытаться собирать разведданные — но это не новая угроза.
Размышления о России после Путина могут показаться преждевременными и абстрактными — особенно на фоне провалившихся попыток свергнуть его режим, таких как мятеж ЧВК «Вагнер» под руководством Евгения Пригожина в 2023 году. Разговоры о восстановлении связей с Россией могут показаться даже подрывом западного единства, особенно сейчас, когда в Белом доме сидит открыто пророссийский президент. Однако именно поэтому многие европейские страны — особенно на восточном фланге НАТО — считают любые идеи о «разрядке» преждевременными.
Тем не менее, об этом думать необходимо. Западным лидерам придётся учитывать мнение своих граждан, многие из которых не хотят вечно платить за бесконечную конфронтацию с Россией. Продумывание прагматичной модели отношений может стать не просто интеллектуальным упражнением, но и реальным инструментом давления на российскую элиту. Даже если Путин никогда не откликнется на предложения Запада, их наличие может расколоть режим после его ухода. Путин так и не подготовил преемника, потому что боялся утраты власти. Если он всё же назовёт имя, этот человек будет гораздо слабее, чем сам Путин, и это откроет пространство для борьбы различных групп влияния.
Даже если не произойдёт открытой борьбы за власть, постпутинский переход может напоминать 1950-е годы после смерти Сталина, когда коллективное руководство позволило начать курс на либерализацию и прагматизм.
Смена американского руководства застала Европу врасплох. Но если Запад не начнёт активно готовиться к смене власти в Кремле, его застанет врасплох и это. Вечная война, в которой чередуются горячая и холодная фазы, — не неизбежна. Но если западные лидеры отложат обсуждение иного будущего, они рискуют способствовать тому, чтобы конфронтация с Западом стала вечным наследием Владимира Путина.
Статья, размещенная на этом сайте, является переводом оригинальной публикации с Foreign Affairs. Мы стремимся сохранить точность и достоверность содержания, однако перевод может содержать интерпретации, отличающиеся от первоначального текста. Оригинальная статья является собственностью Foreign Affairs и защищена авторскими правами.
Briefly не претендует на авторство оригинального материала и предоставляет перевод исключительно в информационных целях для русскоязычной аудитории. Если у вас есть вопросы или замечания по поводу содержания, пожалуйста, обращайтесь к нам или к правообладателю Foreign Affairs.
