Автор: Кирилл Шамиев, приглашённый научный сотрудник Европейского совета по международным отношениям.
По мере ухудшения экономической ситуации в России и сохранения украинской обороны, элитные группировки в Москве маневрируют, чтобы занять позиции в неопределённом будущем. Их цели двояки: сохранить прибыли и привилегии, полученные во время войны, и отвести от себя вину за растущие человеческие и финансовые потери.
Президент России Владимир Путин опасается, что разобщённость элит и их тревога за будущее страны могут подорвать сплочённость режима. Чтобы противодействовать этой тенденции, Кремль ввёл беспрецедентные юридические механизмы перераспределения богатства под лозунгом национальной безопасности: от тех, кого подозревают даже в минимальной нелояльности или связях с Западом, к тем, кто может быть менее компетентен, но явно демонстрирует поддержку Путину. Это помещает элиты в российскую версию «дилеммы заключённого», где наиболее безопасная стратегия — демонстрировать чрезмерную лояльность, одновременно тихо подрывая соперников, чтобы выжить в конфликте.
С точки зрения США, задача состоит в том, чтобы эти процессы не стали препятствием к завершению российско-украинской войны. Для этого американская политика должна продолжать заставлять российское правительство и промышленное руководство ощущать тревогу по поводу издержек войны и её возможного исхода. Политикам следует давать сигнал, что ответственность за вторжение будет носить целевой, а не коллективный и безразборный характер. Архитекторы войны должны продолжать сталкиваться с санкциями, а элиты, которые всё чаще воздерживаются от публичной поддержки военных действий, должны ожидать более мягкого отношения.
Путин стремился сделать Украину венцом своего многолетнего правления, начав полномасштабное вторжение в 2022 году. Но теперь система должна защищать его от последствий собственных действий. Внутри правящей верхушки России — это открытая тайна, что война обошлась в колоссальную цену. Хотя российское правительство больше не публикует данные о потерях, независимые оценки BBC и «Медиазоны» говорят о как минимум 165 000 погибших российских солдат к концу июля. Платформа разведки с открытым исходным кодом Oryx зафиксировала потерю более 22 000 единиц российской военной техники и оборудования, а также ущерб в миллиарды долларов от ударов украинских дронов и западных санкций.
В конечном счёте, кто-то должен будет понести политическую ответственность за масштаб российских потерь. В демократической системе очевидным кандидатом был бы Путин — верховный главнокомандующий и главный архитектор украинской политики. Но в России система устроена так, чтобы его защищать. Его стремление к политическому и, возможно, физическому выживанию совпадает с историческим интересом элиты в сохранении его как центрального медиатора между конкурирующими группировками в отсутствие функциональных демократических институтов, которые могли бы выполнять его роль. Однако война превратила этого медиатора в угрозу для многих тех, кто когда-то верил в его лидерство.
Первые признаки поиска виновных уже видны. В 2024 году было возбуждено около 122 уголовных дел против высокопоставленных российских чиновников. Около 100 человек были арестованы по подозрению в коррупции с января по июль. Десятки сотрудников Минобороны и военных офицеров также были арестованы или отправлены в отставку. При этом арестованные чиновники ещё могут считаться удачливыми — некоторые не пережили войну.
С 2022 года при неясных обстоятельствах умерли как минимум 27 топ-менеджеров, связанных со стратегическими отраслями. Совсем недавно, в июле, министр транспорта Роман Старовойт, по сообщениям, покончил с собой; хотя обстоятельства его смерти неясны, некоторые подозревают связь с расследованием о хищениях в Курской области, где он был губернатором до перехода в Минтранс. Вскоре после этого внезапно от сердечного приступа скончался ещё один транспортный чиновник, Андрей Корнейчук. Вопрос, который мучает многих чиновников по ночам, но никогда не произносится вслух, прост: «Не стану ли я следующим?»
Хотя война поставила российские элиты перед экзистенциальным риском, для других она оказалась крайне прибыльной. Олигархи военно-промышленного комплекса, гражданские бизнес-лидеры, связанные с оборонным сектором, губернаторы регионов, где расположены ключевые производственные объекты, и элиты, захватившие западные активы, все извлекли выгоду из военного перераспределения. Многие получили доступ к льготным военным кредитам с госгарантией, в то время как для остальной экономики ставки остаются на уровне 18–21 %. Тем временем инфраструктурные проекты откладываются, льготные налоговые режимы сворачиваются, а жилищное строительство сокращается. Покупка лояльности элит за пределами военной экономики становится для Кремля всё более трудной.
Правительство также перераспределяет богатство в наказание за нелояльность — даже за её подозрение. С 2022 года Кремль национализировал активы на сумму, эквивалентную примерно 2 % ВВП России — около 49 млрд долларов. Юристы теперь советуют бизнесменам отказываться от второго гражданства, разрывать экономические связи с так называемыми «недружественными» странами и привлекать в собственность «ориентированных на государство партнёров». Дело Константина Струкова, вице-спикера парламента Челябинской области и члена «Единой России», стало ещё одним очевидным сигналом. Прокуратура обвинила его в передаче активов дочери Александре Струковой, имеющей двойное российско-швейцарское гражданство, и выводе капитала за рубеж. Всего за девять дней российский суд постановил полную национализацию его бизнеса.
Однако это не возврат к советскому стилю экспроприации. Министр финансов России Антон Силуанов уточнил, что бывшие активы Струкова будут переданы новым владельцам через формальную перепродажу. Пока экономика России ищет новые источники роста, стратегические активы перераспределяются в пользу тех, кого считают более лояльными и политически надёжными. Пока российские солдаты сражаются на фронте, избранные олигархи извлекают выгоду из этого перераспределения, выстраивая связи с Кремлём и выходя в число ранних победителей войны.
Несмотря на установленный президентом США Дональдом Трампом срок для Путина по завершению войны на Украине, финал может быть ещё не близок. Однако любые признаки приближающегося перемирия, вероятно, усилят все эти тенденции. Игра в поиск виноватых наверняка обострится, как и усилия по консолидации и защите военных прибылей. Как только Путин решит, что войну нужно заканчивать, активы, полученные через военное покровительство, могут быстро превратиться в обременение, которое другие члены элиты захотят вернуть в условиях сжимающейся экономики.
С учётом этого Вашингтон может позволить тревоге внутри российской элиты усиливаться, поддерживая экономическое давление и избегая поспешного мирного соглашения, выгодного России. Идеальный подход к переговорам должен укреплять убеждение среди российских элит, что война невыигрываема и крайне разрушительна для их личного состояния, но что урегулирование всё же возможно. США должны продолжать демонстрировать дипломатическую готовность к сделке, не соглашаясь на нереалистичные условия, заставляя российских элит дважды подумать о выгоде безусловного выравнивания с Кремлём на фоне растущих издержек войны.
США также должны дать понять, что, независимо от исхода войны, они продолжат санкционировать её архитекторов, предлагая при этом амнистию элитам, которые тихо дистанцировались от военных действий. Путин, изолированный от политических и личных издержек войны, вряд ли когда-либо уйдёт с поста под международным давлением. Но российские элиты более прагматично смотрят на будущее отношений России с Западом. Условное снятие санкций и обещание реинтеграции должно быть доступно тем, кто избегает публичной поддержки войны или участия в деятельности, которая напрямую финансирует её и извлекает из неё прибыль.
Такой подход не приведёт к массовому отходу элит. Но он усилит стимулы для чиновников среднего уровня и менеджеров бизнеса перестраховываться и тихо отходить от войны, которую они всё чаще воспринимают как безнадёжную.
Статья, размещенная на этом сайте, является переводом оригинальной публикации с Foreign Policy. Мы стремимся сохранить точность и достоверность содержания, однако перевод может содержать интерпретации, отличающиеся от первоначального текста. Оригинальная статья является собственностью Foreign Policy и защищена авторскими правами.
Briefly не претендует на авторство оригинального материала и предоставляет перевод исключительно в информационных целях для русскоязычной аудитории. Если у вас есть вопросы или замечания по поводу содержания, пожалуйста, обращайтесь к нам или к правообладателю Foreign Policy.
