Авторы: Мэтью Люксмур, Дрю Хиншоу и
Джо Паркинсон
Самая масштабная в Европе волна обменов пленными со времён окончания Второй мировой войны началась с того, что украинский солдат залез в карман мёртвого российского офицера и нашёл там телефон.
Устройство попало в руки бригадного генерала Дмитрия Усовa, заместителя руководителя украинской военной разведки ГУР, который только что потерял двоих подчинённых в боях к северо-западу от Киева. Российское вторжение в Украину продолжалось всего три недели, и телефон стал шансом вернуть их останки.
Усов, кадровый разведчик с аккуратной седой бородой, пролистал телефонную книгу погибшего и нажал «вызов» на контакте, звание которого указывало, что это может быть российский командир на передовой.
— Ваш офицер мёртв, — сообщил он ошеломлённому собеседнику, представившись. Он отправил фотографию тела, а затем предложил сделку: тела ваших людей в обмен на наших.
То, что произошло дальше, превратилось в один из самых необычных эпизодов крупнейшей в Европе войны со времён 1940-х: серию обменов, начавшуюся с нескольких тел и постепенно переросшую в регулярный обмен сотнями пленных — измождённых, истощённых, едва живых.
Президент Владимир Путин отказывается встречаться с Владимиром Зеленским, если украинский лидер не пойдёт фактически на капитуляцию, что осложняет проведение мирного саммита президента Трампа в Аляске в пятницу. Две страны, некогда входившие в одну советскую империю, больше не имеют друг у друга посольств, а все предыдущие мирные переговоры заканчивались провалом.
Тем не менее, без лишнего шума Украина и Россия за время войны сумели обменять более 10 000 воюющих по линии фронта и через специальные коридоры в соседней Белоруссии. Среди них — около 1 200 военных, обменянных за последние недели; ещё 100 молодых, раненых и больных бойцов должны пересечь границу в четверг, по данным украинских официальных лиц.
Несмотря на ожесточённый конфликт и тупик на переговорах, обе стороны называют свой теневой канал обмена пленными — управляемый напрямую военными разведками — эффективным и профессиональным. Эти сделки создают поразительный парадокс: два заклятых врага, не согласные практически ни в чём, раз за разом сотрудничают по одному глубоко человеческому вопросу — возвращению военнопленных.
Военные историки удивляются относительно гладкой логистике и регулярности этих обменов прямо во время войны — явлению, практически неизвестному в современной истории. Для сравнения, Советский Союз удерживал немецких пленных годами после окончания Второй мировой; некоторых освободили лишь в 1956 году. США и Северный Вьетнам начали регулярные обмены пленными только в 1973 году, после двадцатилетнего вовлечения американцев и долгого мирного процесса. Иран и Ирак, завершившие войну в 1988 году, освободили последних пленных за три дня до начала вторжения США в Ирак в 2003 году.
История того, как Москва и Киев начали торговать ресурсом, которого у обеих сторон в избытке — пленными — уходит корнями более чем на десятилетие, к первым дням насильственного разрыва Украины с Россией. Она указывает на существование скрытой инфраструктуры и на то, что война сложнее, чем представляют многие американцы. В её центре — горстка военных и разведывательных офицеров, которые сегодня составляют, возможно, последнюю тонкую нить, связывающую двух соседей, которых Путин называет «одним народом, единым целым».
Усов, говоря за несколько часов до того, как его ведомство провело очередной исторический обмен через Белоруссию в июне, выразился иначе:
— Несмотря на то, что мы враги, что Россия — агрессор, мы установили определённый уровень коммуникации. С ними тяжело воевать, тяжело вести переговоры. Но при этом мы делаем это честно.
Чтобы понять, как два воюющих врага смогли отложить в сторону разногласия ради возвращения своих пленных, The Wall Street Journal побеседовала с более чем дюжиной украинских, российских и европейских чиновников, посетила пункты обмена на линии фронта и лагеря содержания пленных по всей Украине. Журналисты также побывали в подвале офиса военной разведки в Киеве, который является центром поиска украинских военнослужащих, захваченных Россией. Источники описали обмены как способ снизить внутреннее давление, продемонстрировать прогресс иностранным державам — в последнее время США — и избавиться от бремени содержания тысяч вражеских бойцов.
В центре этой сети — возможно, главный «торговец пленными» в мире Владимир Путин, который в прошлом году санкционировал масштабный обмен, освободив группу диссидентов и журналистов, включая троих американцев, удерживаемых незаконно — среди них был и репортёр The Wall Street Journal Эван Гершкович — в обмен на восемь российских шпионов, киберпреступников, контрабандистов и профессионального киллера. Та сделка, проведённая на закрытом турецком аэродроме, привлекла внимание всего мира. Но она меркнет на фоне менее известной «человеческой торговли», происходящей на линии фронта между российскими и украинскими силами.
— Если есть шанс спасти человеческую жизнь, вернуть кого-то домой до окончания боевых действий и при этом освободить наших солдат, о которых мы глубоко заботимся, мы идём на это, — сказал главный российский переговорщик по Украине Владимир Мединский, употребив русскую поговорку, чтобы подчеркнуть, что соседи остаются смертельными врагами: — Как у нас говорят в России, детей мы вместе не крестим.
«Пять букв в его имени»
Зерно канала обмена пленными было посеяно более десяти лет назад в «Президент-отеле» в столице Белоруссии, Минске.
Был 2014 год, и Украина пыталась вернуть восточные территории, захваченные поддерживаемыми Россией сепаратистами. Западные лидеры давили на правительство, требуя переговоров — для разрешения политических, экономических и культурных споров.
Переговорщики спорили буквально по каждому пункту — от написания украинских и русских имён до того, чьи войска ведут обстрел, вспоминает швейцарский дипломат Тони Фриш, курировавший эти встречи. Когда он пытался уговорить стороны пообщаться во время обеда или выпить вечером в баре, чтобы наладить контакт, его жёстко отказывались слушать.
Несколько раз Виктор Медведчук, глава небольшой пророссийской украинской партии, который должен был вести переговоры от имени Киева, делал неожиданное заявление: ему нужно лететь в Москву за советом к «человеку, в имени которого пять букв».
Когда он возвращался, становилось ясно, что Путин хочет организовать обмен, и это открыло путь к серии небольших сделок в конце 2014-го и в следующем году. Пленные пересекали КПП на дорогах, усеянных минами, между Украиной и пророссийскими формированиями.
Стороны вели изнурительные торги о «ценности» своих пленных, а один российский делегат отказывался говорить вообще. Тем временем швейцарец посещал тюрьмы боевиков вместе с Международным комитетом Красного Креста и встречал украинских пленников, которые рассказывали о пытках, удушении пластиковыми пакетами и угрозах их детям. В итоге за 125 встреч удалось обменять 600 человек:
— Могу сказать, это иногда напоминало торг на марокканском рынке овец или коров, — говорит Фриш.
Затем, когда российские войска начали стягиваться к границам Украины в начале 2022 года, встречи внезапно прекратились. 22 февраля 2022 года Путин отозвал всех российских дипломатов из Украины, сославшись на «провокации» и угрозы их жизни. В тот же день он фактически закрыл минский процесс, пожаловавшись на отсутствие результатов. Двумя днями позже около 150 000 российских солдат перешли границу.
Долгая игра
Менее чем через месяц бригадного генерала Усова вызвали в кабинет его начальника Кирилла Буданова в просторной штаб-квартире ГУР: у украинской военной разведки не было способа связаться с коллегами в России.
Старые каналы связи были закрыты, а новые попытки проваливались.
— Не было доверия. Бои шли прямо под Киевом, и нам приходилось убеждать их на обмен людьми, — сказал Буданов в интервью. — Но мы не верили друг другу.
В этой ситуации китайский телефон Xiaomi, оказавшийся в руках Усова, стал необычайно ценным каналом, позволившим восстановить контакт между двумя странами, стягивавшими силы в войне, которую обе теперь называли борьбой за выживание.
В разговорах с россиянами Усов использовал свой позывной — «Стайер» (марафонец) — и лишь изредка называл своё настоящее имя. Доверие приходилось выстраивать медленно и осторожно. Свой личный номер он никогда не сообщал.
Через два месяца после начала войны Россия раскрыла его визави: генерал-лейтенанта российского Главного разведывательного управления (ГРУ).
В Ливии генерал Александр Зорин был главным представителем Москвы при про-кремлёвской фракции, контролировавшей восток страны. Он представлял Россию на переговорах с США по прекращению огня в Сирии в Женеве — и, когда переговоры затянулись до вечера, вышел в пресс-зал и принёс иностранным журналистам пиццу.
Усов нашёл Зорина, которому 56 лет (он старше на 12 лет), прямолинейным и открытым. Зорин родился в Советской Украине.
— То, как он говорил и вёл дискуссии, соответствовало его генеральскому званию, — отметил Усов. — Он был на голову выше всех, с кем я общался до этого.
Этот звонок Зорину стал началом долгого рабочего контакта, вдохновившего Усова принять новую роль — переговорщика. Двое его прадедов умерли в нацистском плену, и он считал своим долгом не допустить, чтобы украинские военные повторили их судьбу.
Два высокопоставленных разведчика начали оценивать друг друга в регулярных звонках. Усов учился на ходу — осваивал сложную механику организации безопасного обмена и советовался с Джонатаном Пауэллом, ныне советником по нацбезопасности Великобритании, который когда-то помогал завершить конфликт в Северной Ирландии.
Он прочёл докторскую диссертацию Зорина, в которой, по его словам, описывались переговоры по урегулированию конфликтов на Ближнем Востоке.
— Когда я это прочёл, я понял, как можно выстроить рабочие отношения с ним, — сказал Усов.
Связаться с самим Зориным не удалось, а ГРУ не ответило на запрос о комментарии.
Через месяц Усов отправился вглубь территории, занятой российскими войсками, чтобы встретиться с Зориным лично в разрушенном прибрежном Мариуполе, в сопровождении двух российских броневиков «Тигр» и с белым флагом над своей машиной.
Колонна двигалась по улицам, заваленным телами погибших мирных жителей. У металлургического завода города, превратившегося в груду искорёженного металла и обломков, украинцы остановились, чтобы забрать одного из командиров 2 500 бойцов элитного украинского гарнизона, окружённых внутри завода и находившихся под постоянным обстрелом, чтобы сдаться.
В тот же день Усов пожал руку Зорину, окружённому четырьмя российскими офицерами, и сел напротив него за стол переговоров в одном из помещений за пределами города, по словам очевидца. Переговоры затянулись на часы, обе стороны по телефону докладывали своим начальникам в Киеве и Москве. В итоге Украина согласилась на капитуляцию: 2 500 бойцов были отправлены в российские тюрьмы.
Оставался вопрос, как вернуть этих военных домой.
Киев искал страну, которая могла бы выступить посредником в обмене, но Швейцария уже числилась в российском «Списке недружественных государств» за присоединение к европейским санкциям. Пришлось обратиться к новым «Швейцариям» Ближнего Востока: Катару, Саудовской Аравии и Турции.
21 сентября Турция организовала крупнейший обмен с начала вторжения: пять пленных украинских командиров были доставлены в Анкару, а Москва получила Виктора Медведчука — пророссийского политика, когда-то участвовавшего в минских переговорах, но арестованного за государственную измену. Одновременно отдельная группа пленных из Европы, воевавших на стороне Украины, вылетела из России на саудовском самолёте, где их сопровождал российский олигарх Роман Абрамович.
К этому моменту стороны уже понимали друг друга. Высшие офицеры разведки встретились, оценили собеседников. Иностранные правительства были готовы при необходимости вмешаться для разрешения споров. Руководители разведок в обеих странах докладывали в свои столицы: с этим человеком можно работать.
Контрабандные списки
Со временем эти первые обмены породили целую новую инфраструктуру. В зелёном районе Киева, рядом с модными кафе и салонами красоты, неприметное трёхэтажное здание стало Координационным штабом по вопросам обращения с военнопленными при ГУР.
На верхнем этаже Усов и его подчинённые регулярно встречаются с семьями пленных, которые приходят в футболках с символикой бригад своих сыновей или мужей и часто обвиняют чиновников в бездействии.
В подвале аналитики просматривают российские сайты и соцсети в поисках следов о местонахождении и состоянии пленных. Они составили обширную базу данных — по 200 параметрам на каждого, включая рост, цвет глаз и ответы россиян на запросы Красного Креста.
Украинцы, освобождённые в обмен, проносили списки имён сослуживцев из конкретной камеры. Фотографии этих списков используются как доказательства, чтобы убедить россиян, что определённый человек находится в их плену.
— Чтобы вернуть людей, нужно знать, за кого мы боремся, — говорит 34-летняя Виктория Петрук, руководитель аналитического отдела, впервые согласившаяся рассказать о своей работе.
Аналитики в подвале выявили почти 200 мест содержания пленных на территории России и оккупированных частях Украины, где украинские бойцы содержатся зачастую в тяжёлых условиях.
В самой Украине есть пять специальных лагерей для военнопленных, большинство из которых расположены в бывших тюрьмах. Захваченные россияне зарабатывают деньги, шьют, колют дрова или делают мебель, которая продаётся в украинских магазинах. Киев стремится продемонстрировать западным партнёрам моральное превосходство, обеспечивая пленным лучшее обращение, чем Россия.
Логистика обменов часто была сложной. В январе 2024 года российский военный самолёт с 65 украинскими пленными на борту, летевший на обмен, был сбит возле границы — Москвой это было возложено на Киев, который ответственности не признал.
Во время затишья в обменах и на фоне протестов родственников пленных ГУР придумывал смелые идеи, чтобы ускорить процесс: предлагал отдать осуждённых пророссийских коллаборантов или даже останки давно похороненных советских шпионов.
Россия не согласилась. Но когда весной этого года мирные переговоры в Стамбуле зашли в тупик, обе страны согласились на новый обмен — крупнейший за всё время.
В один из недавних солнечных дней Усов снова отправился на север из Киева, чтобы встретить сотни освобождённых украинских солдат. Раненые хромали и шатались, подходили к генералу, благодарили его, а затем задавали вопрос: когда будет следующий обмен, который вернёт домой их товарищей по оружию?
Статья, размещенная на этом сайте, является переводом оригинальной публикации с The Wall Street Journal. Мы стремимся сохранить точность и достоверность содержания, однако перевод может содержать интерпретации, отличающиеся от первоначального текста. Оригинальная статья является собственностью The Wall Street Journal и защищена авторскими правами.
Briefly не претендует на авторство оригинального материала и предоставляет перевод исключительно в информационных целях для русскоязычной аудитории. Если у вас есть вопросы или замечания по поводу содержания, пожалуйста, обращайтесь к нам или к правообладателю The Wall Street Journal.
