Автор: Маркус Акерет — корреспондент по России, Беларуси, Кавказу и Средней Азии, Москва, Россия
Свежие социологические опросы показали удивительные результаты: россияне считают Германию особенно враждебной страной, тогда как восприятие США неожиданно улучшилось. Социолог Лев Гудков видит в этом не столько смену отношения, сколько симптом усталости от войны.
Москва утопает в цветах. Цветочные ящики украшают мостовые перила, цветы растут в кадках вдоль улиц, вьются по металлическим перголам в пешеходных зонах. Программа «Лето в Москве», запущенная городскими властями, призвана радовать жителей и туристов. На улицах, в парках и на площадях установлены сцены для спортивных и культурных мероприятий. Правда, с летом всё было непросто: до начала июля оно так и не пришло — шли дожди, стояла серость и холод.
В один из первых тёплых летних вечеров в центре города на открытой сцене проходит боксёрский поединок. Настоящая война — всего в нескольких сотнях километров к юго-западу — вытесняется из сознания. Даже регулярные перебои в авиасообщении из-за украинских атак дронов не меняют общей атмосферы. Хлеба и зрелищ, предложенных мэром Москвы Сергеем Собяниным, пока достаточно.
Немцы — главные враги?
После более чем трёх лет войны российское общество измотано. Лев Гудков, директор исследований «Левада-центра» и патриарх российской социологии, говорит даже о состоянии безысходности, охватившей людей. Его институт, созданный вместе с учителем и наставником Юрием Левадой, несмотря на давление, сохраняет независимость. Навешенный на него ярлык «иностранного агента» отпугивает заказчиков, но не мешает продолжать опросы.
Одна из недавних социологических работ вызвала особый резонанс. Россиян спросили о «дружественных» и «недружественных» странах и их отношении к Западу. Эти категории были введены российскими властями в начале войны с Украиной — с тем чтобы отделить поддержавшие Россию или оставшиеся нейтральными страны от тех, кто ввёл санкции и прекратил политическое сотрудничество.
В списке «недружественных» лидирует теперь Германия, за ней следуют Великобритания и Украина. США, которые годами демонизировались как главный противник СССР и России, опустились с первого места на четвёртое. Теперь только 40% респондентов считают США враждебными, тогда как в случае Германии — 55%. Значит ли это, что немцы стали главными врагами россиян?
Большие надежды на Трампа
В своём московском офисе, всего в нескольких сотнях метров от Красной площади, Гудков отвечает взвешенно: «Более позитивное восприятие Америки и ухудшение отношения к Германии связано с одной фигурой — Дональдом Трампом». По его словам, ещё во время избирательной кампании Трампа в России возникли большие ожидания. Россияне устали от войны, и поскольку Владимир Путин не готов её прекращать, в Трампе увидели надежду. 51% опрошенных назвали его симпатичным — это уровень, о котором любой российский министр может только мечтать.
Эти ожидания свидетельствуют и о состоянии отчаяния: в безысходности россияне надеются на силу человека, которому приписывают способность завершить войну так, чтобы Путин мог согласиться. Германия, Великобритания и Польша — напротив — воспринимаются как враги, потому что продолжают прежнюю политику по отношению к России и Украине, в отличие от США. «Из-за этого создаётся впечатление, будто именно они — главные враги», — говорит Гудков. Выступления европейских политиков, особенно канцлера Фридриха Мерца, усиливают это восприятие.
Однако для 76-летнего социолога очевидно: «Это не означает, что Германию действительно считают наибольшей угрозой». Напротив — в обществе сохраняется ностальгия по прежним отношениям с Западом, как во времена Горбачёва и начала 1990-х. 80% россиян хотели бы вернуть такие отношения с Германией. Половина считает это невозможным в нынешних условиях, другая — надеется на сближение.
«Россияне не воспринимают Германию как мощную военную силу», — говорит Гудков. «А представления о НАТО у них крайне расплывчатые». По его мнению, негативное отношение к Германии объясняется инерцией старых установок. Люди не верят в реальную угрозу со стороны Запада, но у них укоренилось ощущение, будто Запад их презирает. Эти чувства подпитываются пропагандой, которую Гудков называет «идеологическим мусором». Он уверен: как только эйфория вокруг Трампа спадёт, восприятие США снова ухудшится.
Путин извлекает выгоду из антизападных настроений
Антизападные настроения имеют долгую предысторию. «Враги необходимы путинскому режиму», — считает Гудков и указывает на события двадцатилетней давности. С его точки зрения, перелом начался в 2003–2004 годах, когда в Грузии и на Украине прошли «цветные революции», поддержанные Западом, а эти страны начали стремиться в ЕС и НАТО. Речь Путина в Мюнхене в 2007 году, по его мнению, сделала антагонизм явным. А война с Грузией в 2008-м спровоцировала первую антизападную мобилизацию и привела к консолидации вокруг Путина.
Главное сплочение произошло в 2014 году — на фоне восторженного принятия Крыма. Этому предшествовали протесты зимы 2011/12 годов из-за возвращения Путина в Кремль и фальсификаций на выборах в Госдуму. В конце 2013 года рейтинг Путина был на историческом минимуме: 47% россиян не хотели видеть его у власти. При этом 75% выступали против вмешательства в дела Украины, где на Майдане усиливались протесты. Тогда и началась «фантастическая кампания» по превращению украинцев в фашистов и неонацистов. С тех пор политические протесты почти исчезли.
Законодательство стало жёстче, риторика — агрессивнее, а пропаганда внушала: военное столкновение с Западом неизбежно. Для Гудкова путь к полномасштабной войне с Украиной был предсказуем. Эта война вновь подняла рейтинги Путина, особенно на фоне санкций и осуждения со стороны ООН, которые российская пропаганда преподносила как проявление «русофобии».
Запад остаётся ориентиром
«Антизападные чувства не возникли стихийно, — говорит Гудков, — это результат постоянной пропаганды и вытеснения независимых медиа». Люди не способны это осмыслить. «Они видят, что цены растут, но что им известно о Мерце?» — и потому принимают на веру всё, что им сообщают. Тем не менее, Запад по-прежнему остаётся моделью развития и культурным ориентиром.
Когда речь идёт о странах, которые россияне считают «дружественными», большинство даже не может представить, что это за страны. Гудков делает важное уточнение: рост симпатии к Северной Корее — это не влечение, а следствие пропаганды, придающей значимость этой стране из-за её помощи в войне с Украиной. Для людей важнее потребление, чем идеология. Большинство решений диктуются прагматизмом: китайские автомобили, заполнившие рынок после 2022 года, покупают не из любви к Китаю, а из-за отсутствия альтернатив.
Гудков скептически относится к устойчивости успехов пропаганды. «Вообще, я думаю, что нарратив о «гибнущей Европе» не особо работает». На детей, растущих в атмосфере «патриотического воспитания» и антизападных лозунгов, пропаганда влияет сильнее, но, как полагает социолог, это краткосрочный эффект. С возрастом западная массовая культура становится для них всё более привлекательной.
Он не верит в появление агрессивной молодой генерации. Наоборот, политическая апатия сильнее всего выражена именно среди молодёжи. «Это не Иран и не Северная Корея. Молодёжь не восстаёт против режима, но и фанатично его не поддерживает», — подытоживает Гудков.
Желание мира
Такое настроение сказывается и на отношении к войне на Украине. Согласно опросам «Левада-центра», сейчас 64% россиян выступают за мирные переговоры, и лишь 28% — за продолжение войны. Но это скорее выражение настроения. Как объясняет Гудков, у людей нет каналов для выражения этих чувств. Кроме того, остаётся вопрос: что они понимают под «мирными переговорами»? «Многие ждут капитуляции Украины и повторяют требования Путина об устранении «первопричин конфликта», — говорит он. Но чем сильнее усталость от войны, тем выше готовность к компромиссу — при условии, что он не будет воспринят как поражение.
Гудков описывает российское общество в четвёртом году войны как общество бессилия и беспомощности. Люди отгораживаются от происходящего, говоря, что ничего не зависит от них и власть всё равно сделает по-своему. Такая социальная адаптация приводит к «двойному мышлению» и служит формой выживания. Это порождает противоречия: в зависимости от формулировки опроса две трети поддерживают и войну, и её прекращение одновременно.
Перемен пока не видно
По данным проекта Chroniki, основанного оппозиционером Алексеем Миняйло вскоре после начала войны, большинство россиян сегодня жалуются на ухудшение жизни из-за конфликта. Но окончание войны тоже принесёт потрясения. «Демобилизация вызовет кризис», — считает Гудков.
Прогнозов он не делает. Если Россия проиграет войну, последствия будут непредсказуемы. «На защиту режима никто не выйдет, как показал мятеж Пригожина», — говорит он. Но и стремления к переменам, зафиксированного в исследованиях 2019 года, он сейчас не наблюдает. Люди, уставшие и безразличные, прячутся в своей частной жизни, где им хватает и хлеба и зрелищ.
Статья, размещенная на этом сайте, является переводом оригинальной публикации с Neue Zürcher Zeitung. Мы стремимся сохранить точность и достоверность содержания, однако перевод может содержать интерпретации, отличающиеся от первоначального текста. Оригинальная статья является собственностью Neue Zürcher Zeitung и защищена авторскими правами.
Briefly не претендует на авторство оригинального материала и предоставляет перевод исключительно в информационных целях для русскоязычной аудитории. Если у вас есть вопросы или замечания по поводу содержания, пожалуйста, обращайтесь к нам или к правообладателю Neue Zürcher Zeitung.
