Автор: Асли Айдынташбаш — Директор проекта по Турции в Институте Брукингса
Двенадцатидневная война между Израилем и Ираном изменила баланс сил на Ближнем Востоке. Израиль, уверенный в себе и стремящийся перекроить регион; ослабленный иранский режим, пытающийся выжить; и нерешительные США, не желающие быть втянутыми в очередной затяжной конфликт. Но, возможно, самое опасное последствие заключается не в продолжении борьбы с Ираном — а в возникновении более острого соперничества между Турцией и Израилем.
Министр иностранных дел Турции Хакан Фидан недавно выразил новое настроение в Анкаре, заявив на саммите Организации исламского сотрудничества: «Нет палестинской, ливанской, сирийской, йеменской или иранской проблемы — но есть, вне всякого сомнения, проблема израильская». Это высказывание отражает сдвиг в турецком восприятии роли Израиля в регионе. Когда-то союзник, затем соперник, теперь Израиль всё чаще воспринимается как открытый противник. В Анкаре испытывают явное раздражение от напористости Израиля и его новой роли регионального гегемона — роли, которую долгое время стремился занять президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган. Один из его ключевых союзников, Девлет Бахчели, недавно обвинил Израиль в попытке «окружить Анатолию» и дестабилизировать Турцию. Подобные идеи раньше можно было увидеть разве что в таблоидах, но теперь они перестали быть маргинальными даже в турецком госаппарате и в мейнстримных медиа.
Зеркальное отражение этой одержимости существует и в Израиле, где часть силовиков всё чаще рассматривает региональное влияние Турции как долгосрочную угрозу — «опаснее, чем Иран». Публичная поддержка ХАМАС со стороны Эрдогана вызывает резкую реакцию со стороны правительства премьер-министра Биньямина Нетаньяху, провоцирует резкие взаимные выпады и подталкивает Израиль к сближению с сирийскими курдами, которых Анкара традиционно считает угрозой. В условиях и без того нестабильного региона дуэль между двумя из самых сильных армий Ближнего Востока — и обе они являются союзниками США — может ещё больше подорвать и без того хрупкое равновесие.
Конфликт носит и идеологический, и геополитический характер. Правительство Эрдогана объединяет суннитский исламизм с турецким национализмом, кульминацией чего стала его платформа «Век Турции», обещающая эпоху турецкой силы на международной арене. В Израиле тем временем у власти находится крайне правая коалиция, исповедующая столь же жёсткое и предопределённое видение судьбы Израиля, в том числе стремление к военному доминированию в Ливане, Газе и Сирии. Эти конкурирующие мировоззрения не оставляют пространства для компромиссов.
Сирия стала самым вероятным полем боя. После падения режима Асада в конце 2024 года обе страны стремятся сформировать новый послевоенный порядок. Турция усилила своё влияние, поддержав своих союзников, теперь находящихся у власти, и добиваясь стабильного централизованного правительства, ориентированного на Анкару. Турция уже контролирует значительные территории на севере Сирии и стремится расширить своё экономическое и военное присутствие. Израиль, в свою очередь, активизировал воздушные удары и выразил поддержку автономии курдов и друзов, с подозрением относясь к новым сирийским властям из-за их джихадистского прошлого.
Напряжённость достигла пика в апреле, когда Израиль нанёс удар по объекту, где планировалось строительство турецкой военной базы. Сейчас между странами существует горячая военная линия, но более широкое дипломатическое взаимодействие заморожено. Тем временем Турция сделала свои выводы из иранской кампании. Устранение Израилем командного состава иранских вооружённых сил стало наглядной демонстрацией его превосходства в воздушной мощи и разведке. Анкара уже начала устранять собственные уязвимости.
Президент США Дональд Трамп должен использовать свои хорошие отношения и с Нетаньяху, и с Эрдоганом, чтобы управлять этой конфронтацией. Завершение войны в Газе могло бы смягчить претензии Турции, но долгосрочное соперничество между двумя странами вряд ли исчезнет.
На протяжении десятилетий американские стратеги рассматривали Турцию и Израиль как незаменимых, хотя и сложных союзников, — два столпа региональной стабильности. Сегодня эти два столпа начинают сталкиваться лбами. С ослаблением Ирана, Вашингтону и его союзникам стоит признать: следующая проверка на прочность для Ближнего Востока может прийти не из Тегерана, а из Анкары и Иерусалима.
Статья, размещенная на этом сайте, является переводом оригинальной публикации с The Financial Times. Мы стремимся сохранить точность и достоверность содержания, однако перевод может содержать интерпретации, отличающиеся от первоначального текста. Оригинальная статья является собственностью The Financial Times и защищена авторскими правами.
Briefly не претендует на авторство оригинального материала и предоставляет перевод исключительно в информационных целях для русскоязычной аудитории. Если у вас есть вопросы или замечания по поводу содержания, пожалуйста, обращайтесь к нам или к правообладателю The Financial Times.
